Чувствую его напряжение и ожидание, провожу рукой по лицу, разглаживая кожу, заставляя расслабиться, и касаюсь мягким поцелуем его губ. Зарываю пальцы в волосы, торчащие непослушными чёрными вихрами и выбритые наголо у висков. Встаю с кровати и тяну его за собой, к большому зеркалу. Палач встаёт позади меня, прижимая к себе, бросает мимолётный взгляд на своё отражение, и неотрывно смотрит на меня.
— Хочу запомнить нас такими… — шепчу я, стараясь запечатлеть эту картину в своей памяти.
Чувствую взгляд Палача, жадно смотрящий только на моё лицо, и через отражение в ответ смотрю в его глаза. Тёмные настолько, что нужно приглядываться очень пристально, чтобы увидеть чёрные зрачки. В них плещется беспросветная тьма. Этими самыми глазами он всматривался в лица своих жертв, вбирая их страх и последние вздохи. Знаю, насколько жестоким и безжалостным может быть взгляд этих глаз. Сквозь прорези маски всегда смотрели только эти глаза, жадные и озлобленные по-звериному. Но сейчас в них помимо тьмы плещется ещё и жажда обладания, горячая, заставляющая пылать ответным жаром. Тёмное пламя, в языках которого так сладко сгорать, и отражаться в этой тьме. Едва слышный звук разрывает тишину.
— Время вышло, — усмехается Палач, пряча лицо в моих волосах.
Над нашими головами в воздухе повисает обреченность от того, что через пару мгновений его лицо будет скрывать та самая чёрная маска. Закусываю губу, смиряясь с этим, и покорно иду вслед за Палачом, который тянет меня за собой обратно в спальню. Палач укладывает меня на кровать и ложится рядом, обнимая меня, покрывает моё лицо лёгкими нежными поцелуями, от которых странно трепещутся сердца, сбиваясь с привычного ритма.
В поцелуях Палача нет ни капли одержимости или жажды обладания, они полны ласковым теплом, не обжигающим, но согревающим. И от этой невыразимой нежности я чувствую, что внутри меня тают последние крошечные льдинки, от них не остаётся ни следа. Я и не подозревала, что он может быть таким, и что рядом с ним можно чувствовать себя так умиротворённо и расслабленно. От охватившей меня неги тянет в сон, я почти засыпаю, то выныривая из сладкой дрёмы, то вновь погружаясь в неё, слыша, как назойливо пищит передатчик на запястье Палача.
Сквозь приоткрытые веки вижу, как Палач морщится и накрывает меня одеялом, касается пальцем экрана передатчика, выводя в воздух проекцию.
— Чем обязан в столь ранний час, Император? — спрашивает Палач недовольным голосом, даже не пытаясь замаскировать свои эмоции под холодную любезность.
— У меня сработал датчик. Наверное, нет смысла говорить тебе, какой именно?