А однажды меня известили о том, что Правитель недоволен моей службой и возвращает в Храм, не дожидаясь окончания отведенного срока. От меня избавились так поспешно, будто я была больна какой-нибудь постыдной и заразной болезнью. Минара не пыталась связаться со мной, а мне было запрещено покидать территорию Храма. Мой срок, отведенный для возврата долга Храма, обнулился. И мне предстояло вновь начинать заново его отрабатывать в то время как некоторые из моих сверстников уже шагнули за пределы храмового служения и вздохнули свободно. Прошла 1/9 цикла и по провинции пронеслась ужасающая новость: Правитель был обвинен в клятвопреступлении и предательстве перед лицом Богов, и всей его семья надлежало быть уничтоженной. Казнь была показательной…
Я замолчала, переводя дух и не веря, что могла так долго рассказывать историю своей жизни, находясь под неотрывным взглядом Палача. Его лицо было непроницаемым.
— Я присутствовала на той казни. И ты тоже, только в роли исполнителя вынесенного приговора. Моя жизнь изменилась на некоторое время, что я пребывала в доме Правителя, а потом вновь вернулась к исходной точке. Я работала при Храме до тех пор, пока мне не выпала честь «вознестись вместе с Избранными».
Я ядовито выплюнула последние слова, показывая своё истинное отношение к ситуации и отчего-то бесстрашно его демонстрируя перед лицом живого воплощения ужаса, наводящего страх даже на многих из терраэнов.
— А всё остальное тебе известно.
Всё. Я подвела итог своему рассказу, поставив точку, и теперь смотрела на Палача, ожидая его вердикта или приговора. Вдруг мои проступки окажутся столь ужасными, что и меня ждет смертная казнь? Неслыханная удача…
— Северная долина, отдалённая провинция. Давно устаревшая внедрённая система обучения была заменена там одной из самых последних. Ты обучалась, при входе просовывая руку под иглу, считывавшую кровную принадлежность к семьям, которым выпала честь обучаться на узкой специализации. Так что твоя Минара не солгала, сказав тебе, что ты внебрачная дочь Правителя. Система считывала информацию и впускала тебя, принимая за ту, другую.
Палач говорил медленно, а его слова тяжёлыми камнями ложились мне на сердце, не укладываясь в голове. Не могу сказать, что меня сильно взволновали его слова о Правителе и о том, что он, по всей видимости, на самом деле приходился мне отцом. Нет… Я его не знала, видела лишь издали, и мне не довелось лично переброситься с ним хотя бы парой слов. Он был мне бесконечно чужим и далеким.
Но мне было жаль Минару. Она была вздорной и легкомысленной, но вместе с тем она походила на теплый лучик солнечного света. В груди опять разверзлась скорбь по той, которую я считала своей подругой, и которая, как оказалась, приходилась мне сестрой. А передо мной сидел тот, кто собственноручно вздёрнул её на виселице, а после отрубил голову, продемонстрировав её толпе, придерживая за длинные ярко-голубые волосы.