— Дария…
Она не отреагировала, будто не слышала его и продолжала разглядывать что-то, лежащее перед ней. Он обошел её со спины и ещё раз позвал по имени. Она тотчас же вскочила на ноги, радостно протягивая к нему руки.
На лице светилась такая знакомая улыбка, трогательная и робкая, при виде которой сердце невольно щемило небывалой нежностью. Он заключил её в объятия, шепча какие-то безумные, ласковые слова ей на ухо, она негромко смеялась, гладя его лицо пальцами. Почему-то от её прикосновений лицо становилось мокрым.
Лекс провёл рукой по своей щеке, пальцы окрасились в тёмно-красный. Он с тревогой отодвинул её на расстоянии вытянутых рук, с содроганием отметив, что руки жены по локоть были запачканы кровью. Она улыбнулась, будто стесняясь своего вида, и прикрыла живот руками. Её тонкие руки не могли скрыть того, что виднелось под ними. Распоротый живот и внутренности, видневшиеся в зияющей дыре, каким-то чудом держались внутри неё, не вываливаясь наружу.
— Не беспокойся, милый, всё хорошо. Он здесь, с нами. Смотри же!
Жена присела на корточки, увлекая его за собой, и начала разгребать пожухлую листву пальцами. Она отгребла в сторону листья, показывая ему рукой на маленького обнаженного младенца с неперерезанной пуповиной. Младенец был бледен, но Лексу показалось, что он уловил трепыхание век и ноздрей. Он склонился немного ниже над ребёнком и почти сразу же отшатнулся от ужаса. Из-под закрытых век, из ноздрей вылезали отвратительные жирные белые черви. Дария негромко засмеялась, гладя ребенка по голове:
— Он такой хорошенький, правда, Лекс? Всё, как ты хотел!
Она склонилась над ним, будто для поцелуя, но тут же ее челюсти жадно сомкнулись на маленьком тельце, отрывая от него кусок мяса.
— Он такой маленький, наш сыночек. Самый лучший, попробуй…
Она срыгнула кусок плоти на ладонь, кинув её под ноги Лексу, и вновь принялась рвать тельце зубами, утробно урча…
Лекс кричал, брызжа слюной. Он истошно вопил и царапал ногтями лицо, пытаясь выдавить глазные яблоки, чтобы не видеть того, что стояло перед его глазами. Но кошмарные галлюцинации лишь плотнее обступали его, кружа его в водовороте тошнотворных запахов и ужасающих звуков…
Вдруг его голову крепко обхватили чьи-то руки, не давая вырваться из плена. Знакомый голос на неизвестном, чуть гортанном языке нараспев начал произносить какие-то слова, повторяющиеся, словно в мольбе, обращенной к высшим силам.
Этот голос будто острым ножом вспарывал плотную ткань ужасающих видений, крошил на куски чудовищных созданий, жаждущих добраться до него. От этого голоса было тяжело скрыться, он заполнял его изнутри, вытесняя кошмары и боль. Лекс будто стоял совершенно обнажённым под чьим-то пристальным взором, остро чувствуя все свои недостатки и несовершенства. Ему хотелось укрыться далеко под землёй от этого голоса, и одновременно он жаждал пойти на этот неведомый зов.