— Прости меня… — простонал горе-маг. — Я не хочу умирать, Цветочек… Я всю жизнь жил в нищете, всю жизнь мучился… Но я не хочу заканчивать жизнь в этой камере с крысами… Несправедливо… Все несправедливо… И все, что вы делаете, — это обман! Работай, работай, а денег все равно нет!
— Слушай, ты даже не поработал, — возразила я, вспоминая первый дележ добычи в структуре. — Другие уже получили первую зарплату!
— И сколько мне нужно работать, чтобы заработать обещанные горы золота? — горько усмехнулся нытик. — Столетие? Мне обещали быстрый заработок!
— Слушай, ты ничего не сделал, за что тебе платить? — изумилась я.
— Так я и знал! Обман все это! — заныл неудачник.
Снова жалость кольнула меня, пока я оглядывалась по сторонам. Он действительно молодой и трусливый парень… И я, конечно, не адвокат дьявола, но считаю, что проступок как-то слишком жалок для такого сурового наказания.
— Где печать? — выдохнула я, прислушиваясь к шагам в коридоре. — Как ее стереть?
— На двери… Я не могу до нее дотянуться… — прошептал, задыхаясь от счастья, Проектор. — Прошу тебя, Цветочек. Я не хочу умирать…
— Помолчи, — прошептала я, протягивая ему факел. — Держи крепко… Сейчас попробую стереть…
Свет дрожал, пока я пыталась оттереть грани и символы, но они не стиралась.
— Сейчас, одну минуту, — прошептала я, чувствуя, как мне машут рукой все отважные и слабоумные, а совесть утирает скупую слезу умиления. — Я попробую одну вещь..
Я метнулась в сторону своих покоев, воровато оглядываясь на предмет хвоста и рогов. Взяв со стола пробник с одной гадостью, которая умела стирать не только макияж, но и черты лица, я бросилась обратно. Бабочки не было, так что надеюсь, о моем акте благотворительности никто не узнает! Добрые дела нужно держать в тайне исключительно потому, что за них можно неплохо огрести!
— Что это? — с надеждой прошептал Проектор, сжимая в ослабевшей и трясущейся руке факел.
— Новая продукция. Предположительно — лосьон для лица, — фыркнула я, осторожно выливая белую дрянь на печать. Печать стала загораться, чтобы запениться, потускнеть и померкнуть. — Все! Ты свободен!
— Спасибо тебе! — простонал Проектор, открывая дверь и глядя на меня блестящими в свете факела глазами. — Поверь мне, я буду до конца жизни тебе благодарен… Я спрячусь, меня никто не найдет… Я даже высовываться не буду… Да оно мне и не надо… Поверь, ты даже обо мне не услышишь… Я не скажу, что это ты меня освободила… Никогда и никому… Не выдам…
— Хорошо-хорошо, — прошептала я, опасливо поглядывая в конец коридора. — Давай быстрее… Хватит благодарностей… Шустрее, говорю, шустрее…