– Ты не звонил предкам? – спросил Майлз.
Веселье, только что царившее в комнате, тут же испарилось. Ганке посерьезнел.
– Ты же знаешь, я стараюсь им не звонить. К тому же позвоню я им и что скажу? Привет, ой, а вы не сами случайно выдумали мое имя? Не-е. Конечно, я мог бы позвонить маме, но я не хочу слушать ее грустный голос. Скорее всего, она скажет: «Это отец тебя так назвал», – и разрыдается. А если я позвоню отцу, он, вероятно, скажет: «А что, оно для тебя недостаточно хорошо?». Или: «Намного важнее, что твоя фамилия Ли[19], сынок». – Ганке поднял кроссовок и поцеловал его, пародируя отца. – А что насчет тебя? Ты знаешь, что означает твое имя?
– Странно, что ты еще не нашел.
– Что ж, настоящие друзья никогда не позволят своему другу отлынивать от домашки, – сказал Ганке. – Хотя ладно. Давай посмотрим. Майлз. Майлз. Хм-м, – Ганке повторил имя несколько раз, делая вид, что думает.
– Мне кажется, оно просто означает «расстояние»[20] или что-то в этом духе, – сказал Майлз.
Ганке искоса глянул на друга.
– Это лучшее, что пришло тебе в голову? Серьезно? Между прочим, оно означает «крушитель школьных столов».
Он повернулся в кресле обратно к ноутбуку. Его пальцы застучали по клавишам, затем взгляд стал бегать слева направо.
– Хм-м, – снова промычал Ганке. Он взял ноутбук, повернулся и поставил его на колени. – Вот, читай.
Тот отклонил экран назад.
«Майлз – мужское имя, от лат. miles – воин».
– Воин? – Майлз сощурился, он полистал страницу вверх-вниз, чтобы убедиться.
– Воин.
На уроке мисс Блауфусс Майлз должен был догадаться, что что-то не так, когда Алисия не захотела читать свое стихотворение. На самом деле Алисия вообще не принимала участия в уроке. После того как класс сдал свои сиджо с именами – включая Майлза с его стихотворением о воине, которым он был не очень доволен, и творение Ганке «Корейское без названия» – мисс Блауфусс начала вещать о поэте Ю Т’аке и его сиджо о том, как весенний ветер растопил снег на холмах. Мисс Блауфусс задала классу вопрос:
– Что он имеет в виду, когда просит, чтобы ветер растопил и вековую наледь в его ушах? – спросила она. Майлз ждал, что Алисия ответит, потому что она понимала поэзию как никто другой.
Но вместо этого свою интерпретацию предложил Райан:
– Как я понимаю, ветер – это символ нежности, – сказал он. Все в классе застонали. Все, кроме Алисии. Она просидела весь урок, склонив голову над тетрадкой и что-то свирепо в ней выводя. Она не разговаривала с Майлзом, что было неудивительно, но она не разговаривала и с остальными тоже – ни с Уинни, ни даже с мисс Блауфусс, если не считать короткого «здрасьте» в начале урока.