— Быть может, — предположил я, — добравшись до Конца Мира он надеется вернуть свою удачу.
— Возможно, — не стала спорить рабыня.
— Не исключено, — сказал я, — что ему стало известно о твоём присутствии на борту этого корабля, и он прибился сюда держа в уме твоё приобретение и возможное возвращение в Ар.
— На мой взгляд такое предприятие, было бы слишком рискованным, — не согласилась со мной Альциноя. — Подозреваю, что цена, обещанная за его голову значительно выше той, которую могли назначить за меня
— Не могу не согласиться с тобой в этом вопросе, — признал я.
Всё же речь шла о капитане таурентианцев, о человеке близкому к Мирону Полемаркосу с Темоса, командующему оккупационными силами в Аре.
— Тем не менее, — добавил я, — не стоит недооценивать ценность, которую Ты представляешь в Аре.
— Для любого другого, — ответила бывшая Леди Флавия, — но не для Серемидия.
— Он мог бы вести переговоры анонимно, через других, — заметил я.
У меня не было сомнений, что у Серемидия на борту имелись сообщники. Даже если он не привёл их с собой, то наверняка обзавёлся ими позднее.
— Всё возможно, — пожала плечами моя собеседница.
— Похоже, Ты не считаешь, что он может гнаться за тобой, — предположил я.
— Мне кажется, — сказала она, — что у него есть какая-то более значимая цель. Он из тех, кто играет по-крупному.
— И какую же тогда он ведёт игру? — спросил я. — Какова может быть его цель?
— Не знаю, — развела руками Альциноя, — Я ни в чём не уверена.
— В любом случае, — усмехнулся я, — рабыня теперь очень далеко от Ара.
— Да, — согласилась она, — рабыню занесло далеко от Ара.
— Вернись в первое положение почтения, — велел я.
— Ну зачем же! — возмутилась бывшая Леди Флавия.
— Живо, — нахмурился я. — Так-то лучше. А теперь второе положение почтения.
— Пожалуйста, — простонала девушка, не отрывая головы от палубы.
— Мне что, повторить команду? — осведомился я.
— Нет! — всхлипнула она.
Повторение команды зачастую является веской причиной для наказания, и она прекрасно знала о том, чем это ей могло бы грозить.
Теперь она лежала передо мной на животе, прижав ладони по обе стороны от головы.
— Губы к ботинкам, — скомандовал я, делая шаг вперёд, и рабыня прижалась губами к моей обуви, поочерёдно целуя и облизывая то левый, то правый ботинки.
Я позволил ей уделить этому занятию некоторое время. Какому мужчине не было бы приятно видеть красавицу, а бывшей Леди Флавии в этом не откажешь, в таком виде, у своих ног, в своей полной власти.
Я заметил, что её тело как-то по особенному дёрнулось. Мне не раз случалось видеть такие движения у рабынь. Моё лицо растянулось в довольной улыбке. Она уже начала понимать, что это могло означать, быть рабыней. И я подозревал, что она уже начала отчаянно надеяться, что мне могло бы понравиться проявить к ней то внимание, которое в своей терпимости или снисходительности, мог бы проявить хозяин к рабыне.