— Достаточно, — сказал я наконец. — Позиция.
Альциноя поднялась и, так же как и прежде, замерла передо мной на коленях, сев на пятки, выпрямив спину, подняв голову, опустив ладони рук на бёдра.
— Ты неплохо выглядишь в этих мехах, — похвалил я.
— Спасибо, Господин, — не забыла рабыня поблагодарить за мой комплемент.
— Но, честно говоря, — усмехнулся я, — я предпочел бы видеть тебя в тунике, или в чём-то ещё меньшем.
— Неужели рабыня не может развести колени перед Господином? — спросила Альциноя.
— А Ты, правда, хочешь это сделать? — уточнил я.
— Думаю, да, — прошептала она.
— Нет, — отрезал я.
— Ясно, — вздохнула девушка.
— Какого шёлка рабыня, белого или красного? — осведомился я.
— Рабыня обязана отвечать? — спросила Альциноя.
— Разумеется, — кивнул я.
— Рабыня — белый шёлк, — ответила она.
— Довольно необычно, — констатировал я.
— Для рабыни, — добавила бывшая Леди Флавия.
— Ты и есть рабыня, — напомнил я ей.
— Да, Господин, — согласилась она. — Я — рабыня.
— Похоже, рабыня, — усмехнулся я, — Ты позволила чёрному вину остыть.
— Господин? — не поняла девушка.
— То есть, Ты была нерадива, — пояснил я.
— Но Вы же меня задержали! — не на шутку испугалась она.
— Ты была нерадива, — повторил я.
— Да, — всхлипнула Альциноя, — я была нерадива.
— Тогда, вставай, — велел я, — и поспеши на камбуз, чтобы подогреть вино или пополнить свой кувшин.
— Да, Господин, — облегчённо вздохнула она, поднимая обёрнутый тканью сосуд с палубы.
— И поторапливайся, — понукнул её я, — бегом, бегом!
— Я была Леди Флавией из Ара! — попыталась возмутиться рабыня.
— Поторапливайся, я кому сказал, — прикрикнул на неё я, — бегом!
Девушка повернулась и, с несчастным видом, держа перед собой укутанный в ткань сосуд с остывшим чёрным вином, поспешила покинуть палубу. Только перед самым люком, вторым, расположенным между второй и третьей мачтами, она на мгновение остановилась, чтобы бросить испуганный взгляд через плечо, после чего исчезла в чреве судна.
Признаться, меня беспокоила её безопасность. Впрочем, опасность грозила всем нам.
Едва оторвавшееся от горизонта солнце быстро пряталось обратно. На льду у борта зажгли лампы, установленные на треногах. Работы не прекращались даже в темноте. Пани, вооружённые луками и глефами, патрулировали периметр вокруг корабля. Сегодня они остановили двух мужчин, попытавшихся сбежать по льду. Одного убили на месте, другого жестоко избили плетями.
Порции уменьшались с каждым днём.
Все мои мысли были о рабыне Альциное. Проданная с аукциона как простой товар, как женщина, она могла бы принести пару серебряных тарсков. На юге, если предоставить её правосудию Ара, за неё можно было бы выручить две горсти золотых тарнов. Каким дураком надо было бы быть, чтобы даже задумываться над тем, какой из этих двух вариантов выбрать? Но с другой стороны она была хороша собой, и со временем из неё могла бы выйти замечательная рабыня. Конечно, в таких делах довольно трудно что-либо говорить заранее. Но было совершенно ясно, что она уже начинала ощущать то, что значит быть рабыней. И это было фактом многообещающим. Я даже задумался над вопросом, не прижимала ли она в темноте трюма на палубе «Касра» пальцы к губам, чтобы затем нежно коснуться ими своего ошейника.