— Да, Господин, — ответила варварка, и мы увидели, что по её щеке скатилась слезинка.
— Теперь его не стало, — подытожил мужчина.
— Да, Господин, — всхлипнула она.
— Ты хотел бы как-то назвать её? — спросил тавернер.
— А она для чего-то годится? — спросил незнакомец.
Очевидно, такие соображения могли бы как-то повлиять на качество и характер имени.
— Огни уже загорелись в её животе, — сообщил тавернер.
Кто-то из мужчин засмеялся, а девушка вздрогнула и пристыжено опустила голову.
Я и сам подозревал, что огни в её животе, действительно, начали разгораться. Интересно, сознавала ли она в настоящее время, в какую зависимость от них она попадёт позднее? Какими хрупкими и несерьёзными по сравнению с ними покажутся ей прутья клеток, каким невесомым станет железо кандалов.
— Пага, Господин? — предложила девушка.
— Да, — кивнул незнакомец.
Кейджера изящно поднялась, почтительно склонив голову, отступила на пару шагов, затем повернулась и поспешила к стойке тавернера.
Зал была почти полностью погружён в темноту, но мы могли видеть её контур в свете крошечной лампы, висевшей по ту сторону стойки. Девушка тщательно протёрла кубок куском ткани, поставила его около чана, с которого тут же сняла крышку и, зачерпнув половником янтарную жидкость, наполнила кубок. Закрыв чан с пагой крышкой, она подхватила кубок и под перезвон колокольчиков, украшавших её левую лодыжку, вернулась к столу. Опустившись на колени перед незнакомцем, безымянная рабыня широко расставила ноги и склонила голову. Кубок она держала перед собой обеими руками.
— Пага, Господин? — снова предложила она.
Девушку отличала ладная, гибкая, стройная фигура. Тёмные глаза хорошо гармонировали с тёмными волосами. Картину довершали приятной формы груди, соблазнительно широкие бёдра, притягивающее взгляд аккуратное лоно и миниатюрные кисти рук и стопы.
Мягкий свет крошечной лампы, свисавшей на цепочках над столом, блеснул на металле кубка и на узкой полосе стали, обнимавшей её шею.
— Да, — кивнул мужчина.
— Да, Господин, — прошептала рабыня и прижала металл кубка к своему животу, а затем мягко, но отчётливо, придавила к груди.
После этого ритуала она подняла кубок и, с испугом в глазах, поверх его кромки, посмотрела на незнакомца. Затем кейджера поцеловала кубок, быстро лизнула его края маленьким языком, и снова поцеловала, нежно, медленно, многообещающе, и только после этого протянула кубок незнакомцу, опустив голову между руками.
Тот взял кубок, и окинул девушку оценивающим взглядом, под которым она выпрямила спину, постаравшись стоять ровнее.