— Мы в плену Тассы, — вздохнув, сказал мне Филоктет.
— У неё свои правила, — пожал я плечами.
На палубе юта виднелась миниатюрная, скрюченная фигура Терсита, кутаясь в меха, шагавшего с борта на борт, иногда воя от гнева, иногда замирая, чтобы потрясти своими маленькими, сжатыми в кулаки руками, грозя бескрайней, белой глади, на многие пасанги раскинувшейся вокруг нас.
— Этот поход изначально был безумием, — проворчал один из собравшихся на палубе моряков.
— Проклятый Терсит, проклятый корабль, проклятые пани! — прошипел другой.
Я больше не слышал от Тиртая, входившего, кстати говоря, в свиту Лорда Нисиды, призывов к мятежу. Если он и питал всё ещё какие-то мысли о неповиновении, или даже о бунте, то теперь он не произносил их вслух. Возможно, они замерев в бездействии, продолжали кипеть, запертые внутри его тёмного змеиного сердца, и подобно свернувшейся кольцами змее выжидали удобного момента. Есть время, когда нужно бить, но есть время, когда следует выжидать. Какой смысл захватывать корабль, рисковать жизнью, если приз, даже завоёванный, не принесёт прибыли? Только дурак решил бы красть фургон без колес, кайилу, которую нельзя освободить от привязи, девку, с которой не получится снять цепи, сокровище, которое невозможно унести.
— Поберегись! — крикнул моряк, стоявший у фальшборта.
Вниз полетела одна из больших пилообразных конструкций, тяжёлых, одиннадцати-футовых, ощетинившихся гигантскими металлическими зубьями, собранных из брёвен и железных скоб корабельными кузнецами. Сверху в этом увесистом грузе имелись кольца, к которым крепились цепи, служившие для подъёма на высоту посредством лебёдок, установленных на палубе. Пилы снова и снова поднимали и сбрасывали на лёд.
Время от времени, я задумывался над там, что могли значить слова Тиртая, намекавшего на огромное богатство, которого хватило бы на всех. Конечно, его слова никак не подтверждались какими-либо фактами, и кто, за исключением самых легковерных простаков, мог бы повестись на столь очевидную и явную приманку, на столь прозрачный обман? И всё же, меня мучил вопрос, с чего бы это Тиртаю, человеку явно не лишённому проницательности, подвергать себя такому риску, раздавая такие ничем не подкреплённые, пустые обещания? Ведь если ему удастся добиться своих целей, ему сразу придётся как-то доказывать реальность своих заявлений? На мой взгляд, бросаться в такую авантюру мог только человек столь же безумный, как Терсит.
Пришла моя очередь вставать к рычагам лебёдки и помогать поднимать колун вверх и затягивать его на палубу. Конструкцию следовало заменить новой, а эту, изрядно покорёженную и освобождённую от цепей подновить, выправив и заострив зубья, чтобы затем снова пустить в дело. Обычно на ремонт уходило пара анов.