Шёл второй день одиннадцатой руки перехода.
— Задержись-ка, рабыня! — бросил я.
Несмотря на нагромождение мехов, скрадывавших фигуру, невозможно было обознаться и принять женщину за мужчину. Даже эти бесформенные одежды не могли скрыть миниатюрность тела и женственность движений, впрочем, не больше чем это могли сделать тяжёлые причудливые абсурдные одежды свободных женщин. Какой мужчина не ощутит уязвимой, притягательной наготы рабыни, прячущейся под слоями женских одежд, какими бы изобретательными и претенциозными они ни были?
А вы думаете свободные женщины не чувствуют, что мужчины смотрят на них именно так, видя под их одеждами их обнажённое тело, словно и нет на них никакой одежды, скажем, представляя, что они могли бы приказать им эти одежды снять, а то и вовсе сорвать их своими руками? Разве, стоит им поймать на себе пристальный взгляд мужчины, они не поворачиваются, стараясь продемонстрировать себя в самом выгодном свете, встают ровнее, позируют, показывают себя как товар, которыми они себя сознают? Конечно, на неком уровне они понимают, что они — рабыни и, по сути, принадлежат мужчинам. И в чём же, в таком случае, они нуждаются, как не в цепях, сцене торгов и призывах аукциониста?
Девушка, закутанная в накидку из шерсти скачущего хурта, обернулась и, испуганно хлопая глазами, уставилась на меня, обеими руками удерживая сосуд над которым поднимался густой пар. В воздухе разливался характерный запах чёрного вина.
Да, это была она. Наконец-то!
Что в ней, всего лишь рабыне, могло быть такого особенного?
Несомненно только золото, которое она могла принести, если бы я бросил её, связанную и голую, на колени перед Марленусом из Ара.
— Вы, — возможно, судя по сложившимся губам, хотела сказать она, но услышал я только негромкий вздох.
Я почувствовал, как меня охватывает глухое раздражение, и недвусмысленно ткнул пальцем в палубу перед собой.
Она что, не знала, что должна была сделать, оказавшись в присутствии свободного мужчины?
Рабыня стремительно упала на колени и склонила голову.
— Первое положение почтения, — потребовал я.
Она отставила сосуд с чёрным вином в сторону и склонила голову, ткнувшись лбом в палубу между прижатыми к настилу ладонями.
Я выждал почти ен, давая ей постоять в этой позе перед мужчиной и лучше понять этот факт, а затем опустился на колени рядом с нею и, подняв её голову, откинул за спину её меховой капюшон.
— Всё верно, это — Ты, — кивнул я.
— Да! — снова одними губами подтвердила девушка.
Она стала ещё красивее, чем я запомнил её по нашей первой встрече.