Толкнув голову девушки ещё немного назад, так, чтобы она вынуждена была смотреть вверх и ещё острее почувствовала сталь на своём горле, скрытую под одеждой.
Она уже хорошо изучила, что значит носить ошейник.
— На тебе корабельный ошейник? — уточнил я.
— Да! — шёпотом ответила рабыня.
— Да? — повторил я, вперив в неё строгий взгляд я.
— Да, Господин! — поспешила исправиться она.
Это меня порадовало. Значит, на неё ещё никто не заявил права, её никому не назначили.
Интересно, не охватила бы её тревога, почувствуй она мою радость, моё удовлетворение от этого факта?
Безусловно, почти все рабыни, находившиеся здесь, носили корабельный ошейник, то есть, являлись судовыми рабыни.
— Ты всё ещё Альциноя? — поинтересовался я.
— Именно так они называют меня, — вздохнула она.
— Значит, это — твоё имя, — кивнул я.
— Да, Господин.
— Итак, как тебя зовут? — спросил я.
— Альциноя, — ответила рабыня, и запнувшись, добавила: — Господин.
— Не забывай добавлять это слово, — посоветовал я.
— Да, Господин, — сказала она.
Сместившись чуть в бок, я обеими руками ощупал её, завёрнутую в меховые обмотки, левую лодыжку. Там легко прощупывалась полоса металла, с приваренной к ней скобой, в которую было продето небольшое кольцо для пристёгивания цепи. Судя по отсутствию замка, анклет был сомкнут на ноге ударом молота. Кстати, такой браслет позволял посадить на одну цепь сразу несколько девушек.
Рабынь в местах хранения обычно держат прикованными цепью.
— Я вижу тебя на палубе впервые, — констатировал я.
— Довольно трудно отойти от назначенного места дальше длины цепи, — съязвила Альциноя.
Я резко накрутил её волосы на кулак и, крепко удерживая голову женщины, дважды наотмашь ударил её по щекам.
Она поражённо уставилась на меня, не в силах поверить в случившееся. Её губы задрожали, из глаз брызнули слёзы. Она что действительно думала, что может играть со свободным мужчиной? Она действительно решила, что ей можно говорить как свободной женщине? Может, она забыла, что была рабыней? Уж не думала ли она, что я или любой другой свободный мужчина, решит воздержаться от её наказания?
Ну что ж, в таком случае стоит указать ей на её место.
Иногда рабовладелец может позволить себе, если можно так выразиться, немного ослабить поводок своей кейджеры. Порой бывает занятно, дать ей немного свободы, чтобы затем снова бросить её на колени к своим ногам. Это добавляет остроты отношениям.
— Это ведь уместно, сажать таких как Ты на цепь, не так ли? — уточнил я.
— Да, Господин, — всхлипнула Альциноя.
— Почему? — спросил я.
— Потому, что я — рабыня, Господин, — выдавила она.