Словно она была для него единственной на всем белом свете. Но Криссанн, у которой не получилось обрести семью с приемными родителями и чьи отношения длиною больше десяти лет закончились полной катастрофой, сомневалась, что стоит такого взгляда. Что кто-то будет испытывать к ней такие же чувства.
Особенно такой человек, как Итан.
– Мы с Феррин ждем ребенка, – сказал Хантер. В ответ тут же раздались восторженные возгласы, и все подняли бокалы за будущих родителей. Криссанн присоединилась к остальным и тепло обняла Феррин и Хантера, но, когда кто-то попросил ее сделать их семейный снимок, она поняла, какое место ей отведено.
В который раз она оказалась в роли того, кто смотрит за происходящим со стороны.
Криссанн отмахнулась от этой мысли и сходила за своей камерой. Вернувшись, она сделала несколько снимков, и взгляд через объектив снова помог ей взять себя в руки.
– Пора, – заявил отец Итана, когда она убрала камеру.
Кто-то из братьев Каратез издал стон, когда они смотрели, как их старик пытается включить свой смартфон.
– Кто-нибудь, покажите мне, как включить музыку на этой штуковине.
Нейт поспешил на помощь, и через пару секунд зазвучала медленная песня в исполнении Уэйлона Дженнингса о женщине с добрым сердцем.
– Приготовься, – шепнула Криссанн Феррин. – Это семейная песня Каратезов.
Сначала Уэйлону начал подпевать отец Итана, потом песню подхватил Хантер, а через минуту ее напевали все пятеро мужчин семейства Каратез. Затем они выступили вперед, каждый к своей женщине. Итан потянулся к Криссанн, и на мгновение ей показалось, что наконец у нее появился кто-то, кого она может назвать своим.
Итан не собирался пить столько, сколько выпил, или танцевать с Криссанн до самой ночи. Но, с другой стороны, в том, что касалось нее, все шло не по плану. Теперь они медленно кружились под песню, в которой говорилось о том, как трудно человеку признаться в своих чувствах.
– Почему ты так смотришь на меня? – спросила Криссанн.
– Я только что получил ответ на вопрос, который не давал мне покоя на протяжении многих дней.
– И что же это?
– Ты мне по-настоящему небезразлична, – признался Итан и в танце повел ее из террасы в сад.
Дорожка была освещена садовыми фонарями, а в воздухе витал густой аромат жасмина и роз. Итан глубоко вздохнул и, задрав голову, посмотрел на ночное небо, усеянное мириадами звезд.
– Ты мне тоже не безразличен, – тихо ответила Криссанн, когда он подвел ее к лавочке, стоявшей у фонтана. Здесь, в центре сада, до них долетали только слабые отголоски продолжавшегося праздника.