— Она жива?
= Да.
Пока. А там посмотрим… По моему знаку унтер укладывает Марию на носилки. Она стонет.
— Елизавета Давидовна!
Подскакивает Лиза.
— Морфий! Живо!
Скальпель распарывает рукав платья пострадавшей. Желтоватая жидкость из шприца уходит в вену. Молодец, девочка! И вправду лучшая. Государыня затихает. Начинаю осмотр. Голова, грудь, руки… Все цело. Задираю подол. Нескромному взору открываются чулки и панталоны. Плевать. Левая нога в норме, а вот стопа правой неестественно вывернута. Осторожно ощупываю голень. Перелом, как минимум в двух местах, со смещением. В остальном повезло тещеньке, кто-то за нее сильно молится. Даже если кончится ампутацией… Хм! А зачем? Зря, что ли хлопотал?
Оправляю подол, встаю и натыкаюсь на десятки взоров. Они словно пронзают. Саперы бросили работу и столпились возле нас.
— Государыня жива, братцы! И жить будет.
— Ур-ра! Ур-ра!..
Солдаты самозабвенно орут и бросают вверх фуражки. К моему удивлению к ним присоединяются и Миша с Бурденко. Только Лиза не кричит, но улыбкау нее на все лицо. Не знал, что тещеньку так любят.
— Продолжайте, господин капитан! — говорю командиру саперов, когда все смолкают. — Михаил, Елизавета Давидовна — вы со мной. Будете помогать при операции. Николай Нилович, подмените меня?
— Хорошо! - кивает Бурденко.
— Не знаете, где тут поблизости рентгеновский аппарат?
— Там! — он указывает на казармы. - Передвижной недавно привезли, Вельяминов прислал.
Ну, Николай Александрович, ну, умница! Расцелую…
— А я? — подскакивает цесаревич. — Мне что делать?
— Отдайте приказ кому-нибудь из гвардии отправиться в мастерские Сиротина и привезтиоттуда аппараты Илизарова - все, какие имеются, а также дрели со сверлами. Очень нужно. Запомнили?
— Да! Сам поеду!
Цесаревич срывается с места.
— Захватите с собой гвардейцев! - кричу вслед. Цесаревич машет рукой: мол, услышал искрывается за машинами.
Повинуясь моему знаку, унтер и еще один сапер поднимают носилки. Шагаю рядом, Михаил и Лиза - следом. Саперы идут легко -— ноша не тяжелая.
— Как зовут тебя, братец? — спрашиваю унтера.
— Унтер-офицер Прохоров, ваше высокородие.
— Считай, что уже офицер, — говорю. - На руках государыню из завала вынес. Станешь благородием.
— Ячто… - смущается Прохоров. - Не заради этого… Христианская душа, как не помочь?
— Одно другому не мешает.
Настроение у меня пробило потолок. Хотя впереди работа - долгая и тяжелая, но на душе птички поют. У нас получилось! Иес! Хрен вам, гады, а не смерть императрицы! А до вас мы доберемся. Обещаю…