Ему верили, но проходили дни, недели, а все оставалось, как и прежде. С самого утра в тайге надрывно и протяжно визжали пилы, тяжело падали на землю вековые деревья, горели костры, пахло чужим духом… А тут вдруг техника прибыла – новенькие ярко-красные бульдозеры, трелевщики и экскаватор… Ее доставили огромные тяжелые вертолеты. В поселке видели, как они зависли над землей, держа на тросах механизмы. Ужас и отчаяние охватили людей. Вот вам, мол, и духи! Наверное, они чужакам помогают, а не нам.
С техникой дело у бойцов пошло быстрее. Ревут надрывно бензопилы, тут же, набычившись и натужно рыча, работает бульдозер, пробивая узкие тоннели в тайге, по которым взад-вперед снует трелевщик с волокушей. Повсюду люди в защитной робе и касках, из-под которых торчат крылья подшлемников, прикрывающих их плечи. Еще недавно здесь до самого горизонта были непроходимые кущи, а теперь тайгу, словно глубокий шрам, разрезала просека, которая, казалось, разом подорвала ее силы, изувечила, унизила. По просеке, что ровной стрелой уходит вдаль, гуляет ветер. Скоро здесь вырастет насыпь. Вот только закончатся подготовительные работы.
Сумеречно, солнечные лучи застревают в кронах деревьев. Густо пахнет поднятой бульдозером землей, гнилью и прелыми листьями. С утра и до ночи одно и то же. Устали бойцы. Работа тяжелая, но больше всего они устали от дикого однообразия.
– Товарищ старшина! – гундит Пустоляков, присев на только что сваленную им лесину. – Ну и где ваша обещанная романтика? Одно и то же каждый день: подъем, работа, ужин, отбой… А где жизнь?
– Будет тебе жизнь… – отвечает ему Грачевский. Стиснув до боли зубы, он пытается «Дружбой» срезать высокую зрелую лиственницу.
– И когда же? Когда воробьи на юг полетят?
– Нет… раньше, когда мы построим дорогу… – тяжело выдохнул Володька. В этот момент ему удается сделать полный пропил, и в дело тут же вступают его помощники, которые, поднапрягшись, лагами определили дереву направление падения. Володька выпрямляется, рукавом гимнастерки вытирает пот со лба. – Вот представь… По ветке пустили первый тепловоз… Мы стоим в строю, и народ приветствует нас… Тут же школьники с цветами и генерал с наградами. Скажет: а где тут наш знаменитый рядовой Пустоляков? Ты выходишь из строя, и сам генерал вешает на твою грудь орден. Сечешь? А может, даже и звезду Героя! Вот это и будет жизнь. После этого для тебя все двери будут открыты…
– В тот же винно-водочный! – послышался чей-то насмешливый голос.
– А у тебя, рядовой Тулупов, одно на уме…
Тулупов делает вид, что обижен.