– Принести крепкого снотворного.
– Да, господин, – воин исчез и буквально через минуту появился снова. Снова грохнувшись на колени, он протянул мне небольшую колбочку с порошком. – Листья подводной крапивы, мой господин. Одной щепотки в вино достаточно, чтобы человек уснул на сутки. Но от трех щепоток можно умереть.
Я кивнул.
– Свободен.
Сыпанув щепотку в бокал красного вина, я отпустил воина и остался ждать Альму. Вскоре она появилась. В этот раз она больше напоминала ту Альму, которую я обнаружил у себя в палатке, – волосы девушки были распущены и плавно струились по плечам, а одета она была в простое платье, то самое, в котором путешествовала в свите Янины. Да и брат ее больше напоминал бездомного оборванца. Лицо девушки было красным от слез, а мальчик выглядел угрюмым, глядел на меня исподлобья, словно я был его личным врагом.
– Я готова отправиться в путь, мой господин, – объявила девушка, вновь упав мне в ноги. Только сейчас я заметил, что к груди она прижимает крошечный узелок – скорее всего, все ее личные скудные пожитки.
– Не могу смотреть на это без слез…
– Ты как тот поручик: плакал, но имел, – фыркнул покемон. – Лучше не тяни резину и заканчивай этот спектакль.
Я взял бокал с «отравленным» вином. Какое-то время я молча любовался искусной резьбой, стараясь ни о чем таком не думать, а потом, словно ныряя головой в омут, резко повернулся к мальчику и протянул ему бокал.
– Пей!
Он неуверенно принял бокал из моих рук и замер, как затравленный зверек.
– Пей! – настоятельно повторил я.
Он поднес бокал к губам, и тут Альма бросилась ко мне, обняла за ноги:
– Господин… Мой господин… Пощадите его. Убейте лучше меня… Пощадите…
Я опешил. Что-что, а вот убивать, по крайней мере в прямом смысле этого слова, я ни ее саму, ни ее брата не собирался.
– Господин, я сделаю для вас все, все, все, что только можете пожелать. Хотите – убейте меня, пытайте огнем, только не убивайте брата…
– Слушай, надо, наверное, было его убить. Тогда она надрывалась бы не напрасно. А так столько эмоций, и все впустую.
– Ничего, боюсь, ты еще свое наверстаешь, – прошипел я на Тогота, а потом, взяв себя в руки, твердым голосом объявил. – Твоему брату ничего не грозит, но он непременно должен выпить!
Альму буквально колотило в истерике, но я старался не смотреть на нее, не замечать ее рук, обвивающих мои ноги, не чувствовать на своей коже ее обжигающих слез. Я не сводил взгляда с ее брата, а тот, словно загипнотизированный моим взглядом, вновь поднес к губам кубок и сделал глоток, потом второй… третий… На мгновение его глаза широко раскрылись, он как-то странно ойкнул и без чувств повалился на пол.