– Чуть шире колени, Юль, посмотри на меня, я об этом уже предупреждал, – он говорит так спокойно, будто просит передать ему за столом солонку.
Я была вынуждена поднять лицо и затуманенным от неприятного волнения взглядом уставиться на его губы. Почему-то до сих пор казалось, что он улыбается – я удивилась, осознав, что это не так. И вопрос меня обескуражил:
– Тебя возбуждает, когда я на тебя смотрю? – он не дождался ответа и надавил: – Я с кем говорю?
– Нет, – я ответила честно. – Мне страшно и стыдно.
Он вдруг сел на пол и положил горячие ладони мне на колени. Теперь он смотрел снизу, а взгляд стал еще пристальнее.
– Чего ты боишься?
Я чуть повела плечом, и так ведь все понятно – чего, точнее кого тут вообще бояться можно. Уголки его губ дрогнули, но улыбка так и не последовала.
– Меня? – он озвучил очевидное. – Или неизвестности? Если я буду говорить все, что хочу с тобой делать, то тебе будет комфортнее?
Меня раздражало все – от его слов и ситуации до жуткой позы, когда он сидит одетым между моих голых ног. Но я хорошо понимала, что раздражению тут не место – ничему не поможет, потому ответила как можно спокойнее:
– Не знаю. То есть про стыд вы не услышали?
– Услышал, – он все-таки улыбнулся. – Но мне нравится твоя стыдливость, потому пока убираем только страх.
– Сергей Андреевич… – я попыталась сжаться, но тут же ощутила, как он надавил на мои колени, не позволив их сдвинуть.
– Да, кстати об этом, – он перебил небрежно. – Когда мы не наедине, то зови меня по имени и на ты.
– Не хочу, – вырвалось само.
Он усмехнулся:
– Как знаешь. А вот когда мы вдвоем, то здесь правило другое. Я бы предпочел «господин», «мастер», кхм, «хозяин»…
Должно быть, мои глаза округлились, поскольку он рассмеялся.
– Или оставим отчество.
– Уж лучше отчество, – выдохнула я.
– Ладно. Потом вернемся к этому вопросу. Тогда наедине не забывайся. Эта граница между нами мне очень нравится.
Если бы у меня хватило сил, я бы рассмеялась ему в лицо. Но не удалось даже улыбку выдавить. Граница ему нравится! Как будто во всем остальном не он тут диктует условия.
Он чуть приподнялся, я подумала, что собирается поцеловать. Но он просто замер.
– Еще. Это очень важно. Я буду говорить, чего хочу. Но и ты говори, чего хочешь, когда я спрашиваю. Так вот, чего ты хочешь, Юля? Некоторые вопросы лучше обсудить на берегу.
Я растерялась. Кажется, он прекрасно осознавал, насколько мне неуютно: стыдно, страшно, а хотеть я могу только одного – оказаться подальше от него. Одетой. Или вообще никогда не знать Криса, или пусть бы его в тот вечер убили. Вот, точно! Я так и не придумала, как это сформулировать. Сергей Андреевич подождал, не отрывая взгляда от моих глаз, затем улыбнулся: