У Элиара кровь застыла в жилах, едва он понял эту простую истину. Со стаей им было не с руки тягаться — драконы сомнут и не заметят. А с учетом того, насколько быстро они вспыхивали, ждать от них терпения не приходилось. Так что в чем-то Белка, безусловно, права: их надо чем-то заинтересовать. Отвлечь внимание. Но не так, как она предлагала это сделать! Ведь это будет самоубийством!
— Покажи, что ты видела, — внезапно охрипшим голосом попросил Таррэн, глядя на супругу. — Покажи мне, Бел. Я должен знать правду, прежде чем что-то решать.
— Хорошо, — согласилась Гончая, приложила руки к его вискам и осторожно заглянула в расширенные, полные страшного подозрения глаза. — Будет немного больно, прости.
Таррэн только сжал зубы.
Элиар не знал и не мог знать, что именно должна была показать ему маленькая Гончая, и понятия не имел, почему это стало так важно. Но когда у побратима из груди вырвался горестный вздох, а лицо исказила гримаса боли, сразу подумал: это плохо.
Нет, в то, что побратим согласится на эту дурость, светлый не верил: Таррэн любил жену до безумия и никогда не подверг бы ее риску. Скорее уж он сам выйдет против драконов и погибнет, но ее на растерзание не отдаст. Но почему же тогда так холодно и мерзко стало на душе? Почему Таррэн так бледен? Что они видят сейчас друг в друге? Что чувствуют в этот недолгий миг единения? Что за тайна связала их на пороге самой большой из совершаемых глупостей? Что за боль объединила? Чего мы не знаем о вас, дикие и любящие? И почему так холодно здесь, рядом с вами, когда вы еще живы и только собираетесь дать нам ответ?
Таррэн уронил голову и обнял Белку за плечи.
Она печально улыбнулась.
— Ты же не думал, что все будет так просто? Наша первая встреча, твой брат, руны, изменение… что магия крови не могла зародиться на Лиаре сама по себе. Все было предопределено. Все это было спланировано — ты, я. Даже те девять кругов, которые были многократно прокляты. Только мы не знали тогда, для чего это было нужно. И не знали, для кого на самом деле предназначалось.
Таррэн несильно вздрогнул.
— Я все понимаю, — прошептала она, с болью глядя на мужа. — Но по-другому нельзя. И мне невыносимо видеть, что ты готов уничтожить все, ради чего мы жили. Ради чего прошли через все это… лишь для того, чтобы больше не рисковать.
— Я не хочу тебя потерять, Бел!
— И я не хочу. В компании Ледяной богини мне будет намного хуже, чем у тебя под крылом.
— Это слишком опасно! Ты можешь не успеть!
— Я всегда себя контролирую, — строго сказала она, словно не замечая сгущающегося в зале напряжения. — И это ты тоже знаешь.