— Бел… — всплыло откуда-то нужное имя. — Бел!
Все остальное мгновенно утратило значение: спаленный остров, разрушенные скалы, выжженная дотла земля, неподвижно замершая статуя… будто пелена вдруг упала с глаз. Будто он очнулся от забытья. Осознал себя, вспомнил, забился в невесть откуда взявшихся путах и ринулся вперед. Туда, где в сумасшедшем галопе забилось его второе сердце, где вновь проснулся неистовый ветер. Где смутно белело ее неповторимое лицо и где все так же, как и наяву, горели ее удивительные, чудесные, безумно притягательные глаза.
Но она не слышала: так и стояла, пристально разглядывая громадную драконицу. За ее спиной приглушенно застучали копыта, затем мелькнула и пропала вторая тень — еще более размытая, но, кажется, крылатая. Потом она исчезла, снова оставив маленькую женщину наедине с камнем. А он неистово бился в зеленых путах, стараясь докричаться, предупредить, напомнить, наконец… и никак не мог.
Он в ярости ударил кулаком по проклятой перегородке.
Торк! Да что это за дрянь?!
Затем ударил снова, вложив в удар все силы, однако именно сегодня их не хватило даже на то, чтобы оставить на изумруде хотя бы крохотную царапинку. Ни просвета в проклятой стене, ни щелочки. Она как пленка… стеклянный колпак, которым гномы так любили накрывать драгоценные камни. Да только не стекло это, не ткань и не рыбацкая сеть — не поддалась, зараза. А еще, будто в отместку, внезапно сжалась вокруг него, заставив бессильно выть в этом плену, как зверя в клетке. Вынуждая пятиться, таиться во тьме и падать, падать, падать… куда-то очень глубоко, где не было видно дна.
— Бел!
Он в последнем усилии все же вырвался из бездны и приник к зеленой стене, бешено царапая ее ногтями. Жадно смотрел на задумчиво раскачивающуюся фигурку и едва не взвыл от радости, когда она повернула голову и с недоверием всмотрелась в его лицо.
— Бел! Вернись ко мне… пожалуйста, не уходи!
Она почему-то нахмурилась, но все-таки подошла ближе.
— Бел! — с невыразимым облегчением выдохнул он, чувствуя, как одновременно с этим слабеют чужие путы. — Бел, я виноват! Но я не хотел тебя задеть! Слышишь?! Я люблю тебя, Бел! Больше жизни, сильнее свободы… пожалуйста, возвращайся… мне без тебя тяжело…
Он измученно прижался вспотевшим лбом к проклятому стеклу, с безумной надеждой глядя, как она подошла еще ближе. Как отложила в сторону свои драгоценные клинки. Как снова нахмурилась, будто бы не узнав. Как прищурились ее позеленевшие глаза, в которых начинало проступать раздражение. А затем… когда его сердце уже приготовилось выпрыгнуть из груди… она остановилась напротив и с неодобрением покачала головой.