Она замолкает и смотрит в окно на чернеющие в темноте стебли трав, покачивающиеся, словно волны, под порывами ветра, на раскинувшиеся повсюду мхи.
– Ты можешь видеть некоторые вещи, – наконец заявляет она, – разные мелочи, которые порой могут показаться сном. Возможно, после таких видений тебя тошнит или начинает болеть голова. Или тебе кажется, что ты сходишь с ума. Но последнее неправда.
Усыпальницы.
Комната родителей Дэра.
Психиатрическая лечебница и мать Дэра.
Я пытаюсь скрыть свое выражение лица, но Сабина успевает его уловить и улыбается во весь рот своими жуткими зубами.
– Вот видишь. Ты отлично понимаешь, что я имею в виду.
– Я не… это не… этого не может быть.
Она высоко поднимает голову.
– Твои видения очень важны. Даже когда ты не спишь.
Мне хочется закричать от безумия всего происходящего, потому что кажется, будто это все – какой-то кошмарный сон.
– Зачем я здесь? – Я спрашиваю ее, потому что постоянно чувствую, что для этого есть какая-то более грандиозная причина.
– Чтобы выздороветь, – отвечает она, но я знаю, что за этим стоит нечто большее.
Она протягивает мне подвеску. Она сияет золотом в ночном свете, медальон с выгравированным на передней части цветком. Цветком каллы.
Я пытаюсь его открыть, но замок не поддается.
– Пусть это будет твоим секретом, – говорит Сабина, ее глаза странно переливаются, и в них есть какое-то тайное знание.
– Но почему у меня должны быть секреты?
– Потому что у нас нет выбора, – потусторонним голосом произносит она, – потому что нам приходится платить за грехи тех, кто пришел на эту землю раньше нас.
Со вздохом я покидаю ее комнату и возвращаюсь к себе. Несмотря на то что это не в моих правилах, я надеваю подаренный ею кулон, прежде чем лечь спать, он ложится мне на грудь, и я стремительно проваливаюсь в сон.
И это первый раз, когда она является ко мне во сне.
Оливия.
Мать Дэра.
На ней белая ночная рубашка, которая напоминает прозрачную дымку. Она стоит у окна.
Ее волосы ниспадают на спину, они влажные, она выглядит худой и хрупкой.
Женщина поворачивается и смотрит на меня глазами Дэра, такими же пронзительно печальными.
– Я не знаю, где я, – шепчет она, умоляя о помощи, – я не понимаю.
Она отворачивается к окну и смотрит вдаль, на море.
Позади нас плещутся волны.
Фотографии Дэра закрывают почти все стены. На них запечатлены периоды всей его жизни, от младенчества до юности.
Она окидывает их долгим взглядом.
– Ты можешь привести его сюда, ко мне?
Я бы хотела ответить ей, но не могу.
Мои губы как будто онемели.
Мои слова превратились в лед.
И мне никак не удается растопить их.