– Конечно, есть, дитя, – отвечает она, не переводя на меня взгляд, – но сейчас я варю свой собственный чай.
Чайник, в котором она кипятит воду, кажется мне слишком большим, и я с сомнением смотрю на него.
– Вам не кажется, что этот чайник слишком велик? – спрашиваю я Сабину.
Она смеется, а затем внимательно изучает мое лицо.
– Я хочу снова прочитать твои карты, – заявляет она, но когда видит мою негативную реакцию, то добавляет: – Последний разочек.
Последний разочек?
Ну ладно.
Я следую за ней в комнату. Она садится за стол и раскладывает мои карты по кругу.
– А! – выдыхает она, вытягивая карту. – Король Пентаклей. – Она поднимает на меня взгляд. – Это значит, что ты наконец-то получишь урожай от своих трудов. Время почти пришло, дитя.
– Время для чего?
Она вытягивает другую карту, оставляя мой вопрос без внимания.
Она переворачивает ее и опускает на стол.
На карте изображена женщина, в ее руках весы.
– Справедливость, – объясняет Сабина, – она представляет собой баланс и гармонию. Чувственный ум, разумное сердце. Скоро все встанет для тебя на свои места. Ты увидишь вещи такими, какие они есть на самом деле.
Господи, я надеюсь на это!
Она склоняет свою голову, и ее руки быстро копошатся на столе. Наконец она достает самую последнюю карту.
Передо мной на столе чернеет тот самый череп, что и в первый раз.
Карта смерти.
Она быстро встряхивает головой:
– Это не всегда означает смерть, дитя. Иногда это символизирует изменение порядка вещей или даже перерождение.
– Но иногда это… просто означает смерть, верно?
Мой голос кажется совсем тоненьким, и Сабина просто кивает.
– И что тогда?
Она пожимает плечами:
– Не знаю. Поживем – увидим.
Это совсем не тот ответ, который я ожидала услышать.
Я медлю, прежде чем озвучить свои мысли, но слова вылетают до того, как я успеваю их хорошенько обдумать.
– Вы знаете, что случилось с моим дядей?
Сабина уставилась на стол, не поднимая на меня глаз.
– Вы знаете? – снова повторяю я, на этот раз стараясь, чтобы мой голос звучал мягче.
– Если даже тебе кажется, что очень нужно узнать ответ на какой-то интересующий тебя вопрос, это вовсе не значит, что ты действительно должна его знать, – отвечает она, ее голос слегка дрожит, и в нем слышится обида.
Я смотрю на нее сверху вниз.
Не мигая, она смотрит на меня в ответ.
– Дэр – хороший мальчик, – настаивает она, хотя я никогда этого не отрицала, – и то, что он сделал… ну, однажды это должно было случиться. Он тогда был совсем ребенком, но все равно заплатил свою цену. Он получил то, чего совсем не заслуживал.
Но больше она ничего не говорит, а я совсем не уверена, что хотела бы знать это.