– Спроси меня, цветок каллы.
– Я не могу, – говорю я ему, – мне страшно.
– Не стоит меня бояться, – отвечает он, – я тебе не враг. Твой враг – время.
– Как мне выбраться отсюда? – почти в истерике спрашиваю его я, бросаясь из одного угла в другой.
– Ты одна знаешь ответ, – смеется он, – что за дурацкий вопрос?
Его хохот отдается эхом в моей голове, и в ужасе я просыпаюсь.
Около минуты занимает у меня попытка понять этот сон, прийти к банальному выводу, что, так или иначе, все последние месяцы я лишь теряла время.
Как это странно.
Я больше не могу уснуть, поэтому одеваюсь раньше положенного и направляюсь в столовую на завтрак. Я не ожидаю, что там будет кто-то, кроме меня, но оказываюсь неприятно удивлена, обнаруживая, что Элеанора уже там.
Она сидит во главе стола и безмолвно кивает мне, когда я вхожу.
– Доброе утро, – вежливо приветствую я ее, усаживаясь на свое место.
– А оно доброе? – Она намазывает масло на круассан.
Ее вопрос ничуть меня не удивляет. Честно говоря, я ожидала, что она скажет, каким будет день еще до того, как тот успеет начаться.
Прежде чем я придумываю хороший ответ, в комнату проникает голос Дэра.
– Доброе утро, – произносит он своим фирменным баритоном.
И я моментально утопаю в нем раньше, чем успеваю что-либо сказать.
– А оно доброе?
Стараюсь, чтобы мой голос прозвучал максимально иронично, и Дэр вскидывает одну бровь, усаживаясь за стол напротив меня, на место, назначенное ему Элеанорой.
– Оно имеет все шансы таким быть, – отвечает он мне, – кто знает?
Теперь, когда я смотрю на него, я вижу не рельефные скулы и не красивые черты лица – передо мной запретный плод. Кто-то, кого я очень сильно люблю, но точно знаю, что не должна… по неизвестным мне самой причинам.
Этот мальчишка может стать концом для тебя.
Надеюсь, Бог будет милостив ко мне. Я надкусываю фрукт, стараясь не зацикливаться на том, какую роль сыграет Дэр в моем сегодняшнем сне. Об этом никто не должен знать, кроме меня.
Он делает глоток кофе, и внезапно Элеанора удивляет нас всех тем, что задает ему прямой вопрос:
– Ты катался на лошадях в последнее время, Адэр?
Дэр медленно переводит на нее взгляд, совершенно очевидно, без особого желания.
– Нет, мне это никогда не нравилось. А что?
Она смеряет его неодобрительным взглядом.
– Твоя мать хотела, чтобы ты занимался верховой ездой.
Дэр делает еще один глоток кофе и переводит хмурый взгляд на главу семейства.
– Нет, это Ричард хотел, чтобы я занимался верховой ездой. А моя мать просто хотела, чтобы мы во всем ему угождали.
Очевидно, она испытывает отвращение, выслушивая такое нелестное мнение от него по этому вопросу и столь же дурное мнение о моем дяде. Это заставляет мои мысли циркулировать в голове бурным потоком: что такого плохого сделал ему Ричард?