Опять он со своими британскими штучками. Что-то в этих его словах, а еще в его акценте, заставляет мое сердце совершить опаснейшее сальто-мортале.
– Я была вовсе не против, – тихо признаюсь я, эти слова просто вылетают из меня раньше, чем я могу забрать их назад или удержать в себе.
Совершенно ясно, что мой ответ его вполне устроил, поэтому я продолжаю:
– Но это ничего не меняет. Мне все еще нужно личное пространство.
Даже несмотря на то, что я хочу тебя, как никогда прежде.
Его лицо вновь мрачнеет, и между нами воцаряется молчание. Наконец мне становится трудно это выносить, и я задаю ему первый вопрос, который приходит мне в голову.
– Тебе здесь нравится? – спрашиваю я, пока мы проходим на своих лошадях по тихому лугу в стороне от шоссе.
– Нет. – Его ответ следует незамедлительно быстро. – А тебе?
– Нет, – вздыхаю я.
– Тебе стоит привыкнуть к этому. Здесь твои корни. – Это все, что он предлагает мне в качестве утешения.
Я опять вздыхаю.
– Тебе не так уж нравится ездить верхом, верно? – спрашивает он, скорее вежливо, чем заинтересованно.
Я встряхиваю головой:
– Верно. Мне немного стыдно перед этим конем. Почему он должен возить меня по полю на себе?
Дэр издает короткий смешок, а затем наклоняется вперед, прижимая бока своей лошади шпорами.
– Вряд ли ты весишь больше пятидесяти килограммов. Уверен, он даже не чувствует твой вес на себе. Следуй за мной.
Его лошадь бросается вперед галопом, а затем замедляется до мелкой трусцы. Мой конь бросается следом, и мне кажется, что вся моя жизнь проносится перед глазами от страха. Дэр мчится впереди, и мы возвращаемся в конюшню.
– В нашу прогулку нужно добавить немного драйва.
Я непонимающе смотрю на него, пока мы спускаемся на землю, и протягиваю поводья конюху.
Мои глаза расширяются, когда мы вместе идем в гараж и останавливаемся прямо перед черным блестящим мотоциклом. Я должна была догадаться, что у него есть байк здесь.
Но в этом английском захолустье влажно, а дороги порой слишком извилисты, поэтому я какое-то время не решаюсь садиться на пассажирское кресло.
– Знал бы ты, сколько людей оказались в похоронном бюро моего отца после аварий на мотоциклах.
А еще мне придется обвиться всем своим телом вокруг тебя.
Я не могу.
Я не могу.
Я поворачиваюсь к выходу и уже собираюсь уходить, но Дэр хватает меня за рукав.
– Да ладно тебе, Калла. Разве тебе не хочется вкусить всех прелестей этой жизни?
– Именно этого я и хочу, – говорю я ему, оборачиваясь, – а на заднем сиденье этой штуки у меня не так уж много шансов воплотить это в реальность.
Его лицо расплывается в его чертовой ухмылке «брось мне вызов», и я понимаю, что пропала. Эта его улыбка настолько искренняя и настоящая, что в моем животе разгорается пожар. Словно сквозь нее я могу разглядеть то, каким он был раньше, и я не в силах этому сопротивляться. Все мои мысли написаны на моем лице, поэтому его ухмылка становится еще шире.