В следующий раз останавливаемся уже у отдельно стоящего двухэтажного здания, не имеющего окон.
— Араб, на выход, — снова говорит с заднего сиденья в зеркало Саматов.
Араб выходит, обходит машину, выгружает нашего «пассажира» и они скрываются в здании без окон, а сам Саматов пересаживается за руль и финиширует возле следующего одноэтажного здания, имеющего вид жилого дома.
— Выходи, проходи, — кивает Саматов и идёт впереди меня, открывая двери каким-то магнитным ключом.
Пройдя по коридору, мы оказываемся в учебном классе на четыре посадочных места.
Саматов поворачивается лицом к камере, висящей в углу на кронштейнах, и громко объявляет:
— Дата… сентября 20… года. Учебно-тренировочные занятия по подготовке объекта. Инструктор Сом. — Затем поворачивается ко мне и кивает на одну из парт, — падай. Будем разбираться.
— И учиться! — добавляет от двери запыхавшийся Араб, который, судя по дыханию, бежал за нами пешком. Потом Араб точно так же поворачивается к той же камере и повторяет:
— Дата… сентября 20… года. Учебно-тренировочные занятия по подготовке объекта. Инструктор Араб.
— Ты там всё? — неопределённо указывает куда-то в сторону головой Саматов, глядя на Араба.
— Да. Все на месте были. — Араб проходит за самую заднюю парту, занимает место у единственного стационарного компьютера в помещении и начинает что-то очень быстро на нём выстукивать.
— Можно на ты, — кивает мне Саматов, располагаясь лицом ко мне на стуле верхом.
— Без проблем, — киваю. — Как вас звать по именам?
— Никак. Сом и Араб, — без эмоций отвечает Саматов, глядя мне в глаза. — У нас все данные по личному составу засекречены. И вопрос не в тебе. Просто вдруг ты через три года сменишь гражданство? Имеешь право. И устроишься на работу в армейскую разведку в той стране? А та твоя новая страна будет нам совсем не друг?.. Дальше понятно.
— А мы — последний рубеж лейтенанта Оноды. — звучит с задней парты голос Араба.
— А кто это, лейтенант Онода? — спрашиваю, чтоб понимать контекст.
— Да японец один, воевал один на Филиппинах до тысяча девятьсот семьдесят третьего года, тридцать лет после окончания войны. А в аэропорту Токио, по приземлении, три раза с трапа крикнул «Да здравствует Император!». Снискав славу милитариста и оголтелой военщины, — смеётся Араб из-за спины. — Типа образец воинского долга…
— Араб, либо садись рядом, либо не мешай, — спокойно смотрит мимо меня назад Саматов.
— Всё-всё!.. — доносится из-за спины из-под рук, явно прижатых ко рту.
— Начнём сначала. Мы не сможем тебя всё время охранять, как президента, — ровно начинает объяснять Саматов. — Сейчас тебе повезло: ты уже взят под охрану, приказ есть. Но по тебе лично, внутри нашей службы, ещё не присвоен статус. Ну, ранг персоны, — поясняет он, видя, что я всё ещё не понимаю. — Это максимум день или два. Поэтому, лично я сейчас уделяю тебе время почти что по высшему приоритету. Но скоро «дырка» с отсутствием статуса будет устранена, и статус тебе всё-таки присвоят. И поверь, ранг, равный президентскому, ты не получишь.