– Угон расследовали?
– Конвой пытались использовать для перевода опасного преступника из одной тюрьмы в другую. Руководство тюрьмы что-то заподозрило, машину и всех, кто был внутри, сожгли в момент прорыва с территории. На этом расследование было закрыто: мотивы налетчиков понятны, бланки списаны. Более деятельность похищенного конвоя не отмечена.
– Мне нужно посмотреть на этот рапорт, – медленно, с расстановкой произнес князь.
– Кроме бумаг вам наверняка предъявили кое-что еще, – выдержал я последовавший быстрый и яростный взгляд с его стороны. – Вы бы не отдали свое просто так. Вам наплевать на приказы. Вы хозяин своей земли.
– Вы забываетесь… Но вы правы.
– Я дам вам этот рапорт. У вас достаточно влияния, чтобы прояснить его подлинность. Уверен, достаточно сил, чтобы довести дело до конца. Значит, совсем скоро вам понадобится очень много ненависти. Так зачем ее растрачивать впустую на каких-то Еремеевых?
– Моей ненависти хватит на всех.
– Сойдемся на том, что я эту Еремееву лично накажу, – вздохнул я.
Пока не знаю как, но «Хатико» она у меня как минимум трижды посмотрит. Вертолет прошляпила, самолет уронила…
– Любимую девушку? – хмыкнул князь неопределенно, доведя меня до самой двери.
– Она будет плакать и рыдать. Рыдать и плакать, – уверенно пообещал я.
– Ну, если так, – мрачновато, но улыбнулся уголком губ Михаил Викентьевич. – Буду тебе сватом.
– В субботу, в девять, – уточнил я, – иначе никак ее отца не поймать! И вы там не один будете, не беспокойтесь!
– Да я и не беспокоюсь, – собственноручно открыл он передо мной дверь и рявкнул на заполонивших коридор бойцов клана: – Не препятствовать!
В темноте подвального уровня огромного здания было много страха. Не того страха, что пахнет кровью, болью и пыткой. И не тех эмоций, что сжимают разум безумца.
Это был чистый и рафинированный страх людей с высшим образованием, подкрепленный знаниями и опытом. Страх того, что обязательно должно случиться.
Двое энергетиков из дежурной смены во все глаза смотрели на содрогающийся вибрацией кожух газотурбинного генератора, служащего резервным источником энергии княжеской высотки. Вибрация передавалась в пол, вибрация отдавалась дрожью в пальцах, хотя не разобрать, было ли там больше дрожи собственной или отраженной.
– Леха, у меня рука онемела. И лицо, кажется, тоже, – осипшим голосом произнес старший, комкая пальцами свободной правой так и не зажженную сигарету.
– Руки вверх подними. Так, а теперь улыбнись. Нормально, не инсульт.
– Какой, к чертям, нормально – мы же сейчас все сдохнем!.. – произнес тот затравленно, глядя на то, как шедевр интеллектуальных технологий, сплошь обвитый блоками защиты и автоматики, сходит с ума и содрогается прямо в паре десятков шагов от них.