«Сама не знаю, что несу сегодня».
Смущённо предлагает ей Евгений,
как будто снова им двенадцать лет:
Пройти вдвоём, обнявшись, через турникет, —
Тогда не надо предъявлять билет.
«Давай ты впереди». Татьяна ненароком
Прижалась слишком тесно…
тут тряхнуло током
Обоих… что? уж не судьба ли? Нет, —
Ехидный им попался турникет,
Ведь каждый в шерстяное был одет.
Вот вышли из метро, и тут Татьяна
Втыкает свой просроченный билет
В непритязательную городскую икебану
Обычной урны:
Среди окурков сигарет
И фантиков от недоеденных конфет.
И ветром улица врывается в их души,
Тем самым, что всегда меж четырех
Библиотечных башен
Резвится – даже в августовском пекле,
Когда весь город плавится и тлеет как уголь,
Он уличные лестницы трясет немилосердно.
И тогда кажется – четыре эти высотки
Вызов бросают аэродинамическим аксиомам:
Что же это – чудо или архитектора причуда?
А как брюзжат, как ворчат все прохожие:
Это что же, на что же похоже,
Будто впрямь торнадо, о Боже,
И невдомёк этим снобам,
Как с ветром-озорником хорошо небоскрёбам,
Как он в пинг-понг с ними весело играет,
Как девчонкам юбчонки задирает,
Как азартно из листвы осенней
Рисует на тротуаре картины, которых нет вдохновенней.
Но так устроен мир – и, как ни жаль,
Что радость для одних, другим – печаль.
Идут Евгений и Татьяна,
Бушует ветер-озорник.
Как смотрят друг на друга странно!
Как странно взгляд отводят вмиг!
Так продолжать они могли бы долго,
Когда б не встретился им новый персонаж:
Высокий
И, наверное, красивый,
Как бывает красив холодный мрамор,
Или кора деревьев;
Властного вида,
Чувственный,
Быть может,
Если чувственны объятия зелёной кроны
И мускулистых седоватых туч.
Эту красоту треснувшего минерала,
Красоту материи грубой,
Пугающую и притягательную,
Эдмунд Бёрк[3] назвал бы «возвышенной».
«Татьяна, что за чудо, что за тайна!
Неужто вы!
Как я хотел сегодня встретить вас случайно
И здесь, средь нашего излюбленного круга…»
«Хочу я моего представить друга:
Научный мой руководитель
Классный препод…»
Совсем уж неохота говорить с ним
Что за бред
«Месье Лепренс искусствовед!
Учёности и кладезь и носитель.
Импрессионисты – вот его конёк!
Уж в них он дока среди док».
Как губы розовы её
И от мороза трескаются больно
О эта ямочка на подбородке
Хватит всё довольно
а прядь кошачьей шерсти на кашне
малиновом
Что ж это? Я смотрю подобно ротозею
«Великий человек!
Курирует музеи…»
Татьяна с ним – ого-го ну и пара
«…так долго изучал
Наследье Ренуара…»
Какой рюкзак она таскает каждый день
Конспекты книги доверху набит и ей не лень?
«До тонкости он знает Кайеботта.
И наша с ним совместная работа…»
Один Евгений толком никого не знает отчего-то