В окна глядело ясное, как глаза этого Владимира Борисовича, совсем не осеннее небо. Солнце лупило яростно, и теплые, сквозь стекло, прикосновения его света Андрей Владимирович чувствовал левой стороной лица. Шум из коридора доносился приглушенно. В окно был виден весь пустынный, забранный в асфальт школьный двор. Впрочем, нет, не такой уж и пустынный. За облетевшими жидкими кустами сирени в дальнем углу двора привычный глаз Андрея Владимировича сразу засек синие школьные куртки и пиджаки мальчишек. Курили они там, что ли? Жаль, отсюда не различить было лиц, не опознать, да, впрочем, ладно, не до них сейчас. Выходит, Борису Юдину дали такое имя в честь деда. Это хорошо! Преемственность, значит, поколений в семье, предков чтят и помнят…
— А что, что случилось? — спросил Владимир Борисович тревожно.
И Андрею Владимировичу понравилась эта его тревога, то есть не сама, конечно, тревога, а вот то, что так искренне отец беспокоится за сына.
— Торгует, знаете ли… — невольно даже попытался смягчить он. — В смысле продает… Уже не стесняется прямо на уроках. Недавно вот шведский флаг предлагал соседу по парте на моем уроке, на уроке истории…
— Что вы говорите! — перебил его Юдин-старший. — Не может быть! То есть я вам, конечно, верю, но не укладывается в голове… Мой Борик, разумеется, не ангел, но… Нет! Вы хотите сказать, что прямо вот так вот, на уроке истории, прямо этот флаг он достал?..
Андрей Владимирович сочувственно следил за жизнью лица Юдина-старшего и думал о том, говорить ли ему об этой нелепой майке и о невыясненной надписи на ней? А пожалуй, они были ровесниками, ну если и имелась разница в возрасте, то не существенная. И дети у них были почти одних лет. Ирине — скоро четырнадцать, этому, как он назвал своего сына, Борику, наверное, шестнадцать. Так что Андрей Владимирович вполне искренне сопереживал ему, голубоглазому отцу своего ученика, понимал, и более того — сам был встревоженным отцом, а эта мужская общность что-то, должно быть, значит. Он легко представил атмосферу этой интеллигентной семьи: родители — люди занятые, мальчику предоставлена полная свобода, а он еще и неглуп, весьма изобретателен, и для всего нужны деньги, того, что перепадает от отца с матерью, явно не хватает такому развитому акселерату с повышенными запросами, и вот сначала по мелочи, потом покрупнее — торг, выгода, прибыль, деньги, добытые самостоятельно… Андрей Владимирович понимал и Владимира Борисовича — так неожиданно все ему открылось в сыне, и нужно мужество, чтобы взять сейчас себя в руки. Нет, о майке, пожалуй, не стоит. Может, ничего особенного там и не было начертано, да и разве что теперь докажешь кому?