Вдруг он почувствовал взгляд на себе и обернулся.
— Ну как?..
Она стояла в коридоре, в проеме двери, в полумраке. Обалдеть, конечно! Вот это платье! Что с человеком делает!.. Вот это женщина! Отпад! Улет! И все вместе взятое… Как там Алекс говорил? Вроде бы о классическом каком-то начале, и чтобы обязательно чувствовалось, что платье дорогое, что от хорошего портного, что роскошное.
— Зажги свет! — попросил Борик, справившись с волнением.
Она протянула обнаженную мглисто белеющую в полутьме руку к выключателю, но вдруг отдернула.
— Некогда! — шепнула, снова вспомнив, видать, о своем Леше.
У Борика чуть не убежал кофе, и пока он мороковал с ним, разливая по чашечкам, Лида ушла в комнату. А что, платье вышло что надо. Умеют и у нас, когда захотят, когда хорошенько заплатишь. И эти долгие плавные руки ее, обнаженные, но вовсе не вызывающие дурных эмоций, а какие-то даже целомудренные, чистые, светлые, будь они неладны. И хрупкие, трогательные ключицы… И шея словно стала длинней… И смотрел бы на нее еще и еще… Ну что она так, мелькнула и исчезла, как призрак, как мечта, как вожделение из стыдного сна? Ну почему?.. Борик поставил чашечки на маленький жостовский поднос и понес кофе в комнату.
— Ты что?!
Она даже не вскрикнула, а как-то беспомощно-изумленно прошептала, когда он сунулся, забыв обо всем, в дверь, и отвернулась, и закрылась своим новым платьем. Но Борик, ошалевший от вдруг случившегося, кажется, успел невзначай разглядеть, то есть все-все успел, различил и запомнил сразу, навсегда с его-то тренированной памятью! Он стоял в коридоре с этим дурацким подносом в руках, и мелко-мелко дрожали чашечки, тоненько звенькала витая серебряная ложечка о край блюдца, и как бы легкая рябь покрывала крошечную, парящую поверхность напитка. Кто же мог подумать, что она сразу и стащит это платье с себя, что не покажется, не покрасуется в нем перед ним? И что теперь-то ему делать? Малость переждать и войти как ни в чем не бывало? Или взять да подурачиться, завалиться в комнату со смехом? Нет, она и так, пожалуй, испугалась, и можно все испортить. Черт, дрожь в руках! Зачем вообще понадобился этот кофе? Борик почему-то на цыпочках вернулся на кухню и поставил поднос на стол.
В коридоре часы с кукушкой показывали какое-то время, но он отчего-то не мог сосредоточиться, понять, сколько же все-таки времени сейчас. Хорошо еще, что нет дома матери с отцом!.. А впрочем, какая разница? Хорошо, плохо… Чему он вообще радуется? Пустяки, мелочи, шелуха! А вот она сейчас зажмется, заторопится, слова из нее клещами не вытянешь… Но и отпускать вот так Лиду не хотелось.