Надо же, его дочери уже скоро четырнадцать! Время бежит… Хотя не очень-то они и стесняются сейчас своих увлечений и пороков. А так сколько раз уж встречал он таких же, как дочь, вертихвосток, идущих по улице с сигаретой в алых пухленьких губках, в таких непорочных и будто бы нецелованных. Нет, Ирина еще не курит. Он бы учуял. Но это «еще», случайно вырвавшееся у Андрея Владимировича, очень смутило его. А завтра, значит, будет «уже»? Откуда в нем-то, в педагоге, в учителе, эта готовность принять надвигающуюся беду, эта рабская покорность перед нею? Не оттого ли, что преждевременно почил на лаврах, успокоился, обленился? Да может ли наступить оно, это время, когда человеку разрешается почивать на них, на пресловутых этих лаврах? Разве на пенсии? Но это уже не лавры, а заслуженный отдых. Однако до пенсии далеко, так что отдыха он пока не заслужил…
— Ирина! — не удержался все же, ворчливо позвал он дочь, не вставая с ящика для обуви.
Музыка смолкла.
Значит, она и вправду только от него скрывает свою новую музыку, что ли? Щадит, стало быть, не желает расстраивать…
Из кухни высунулась жена в очках и с раскрытой газетой в руках.
— Вот тут, Андрюша, о наркоманах пишут… Прямо исповедь одной женщины напечатали. Ужас! — сказала она, явно стараясь сбить, отвлечь его он разговора с дочерью.
— Читай, читай… — рассеянно велел жене Андрей Владимирович. — Мне бы с Ириной поговорить…
— Ну?! — вышла-таки на зов дочь.
Какая-то кофта на ней, как с чужого плеча, — велика, огромна, будто на слона сшита, — штаны такие же нелепые, книзу уже, кверху чересчур широки, но коротковаты опять же, и щиколотки оголены.
Андрей Владимирович словно никогда и не видел дочь в этой странной одежде, то есть, кажется, она так давно одевалась, но он-то, он как бы впервые задумался над этим.
— Сколько сейчас времени? — спросил он ее, понимая, что дочь ведь не дурочка и знает наперед почти все, о чем он спросит.
— Ты так тихо с Бимом вошел, что я не успела выключить, — честно призналась Ирина.
Андрей Владимирович даже порадовался такому ответу, но все-таки проворчал:
— Небось уж двенадцатый час. Соседям спать мешаем… А что это за музыка у тебя?
Жена, молча все это время слушавшая их, удалилась в кухню к своим газетам и плотно прикрыла за собой дверь. Вообще это требовало особого разговора — ее газеты. Ну кто их раньше читал-то, если честно? Ну так, просматривали… Ну хоккее или футбол там, результаты матчей, какой счет, узнавали с последней полосы. Но сейчас!. Андрей Владимирович, боясь несвободы, даже стал чураться газет, как чурался всегда нездорового, пустого детективного чтива или фантастики. А жену угораздило, ну прямо ночей не спала, все газеты читала, уже одними цитатами и пересказами замучила…