Через десять минут мы уже въезжали в город. Еще через пятнадцать, зашли в здание кинотеатра. Мишка вновь помог мне выйти из машины, и более моей руки не отпускал, поглядывая на меня долгими взглядами с чисто мужской заинтересованностью.
Кино нас мало обрадовало. Вместо обычного просмотра, я на пару с Михаилом не упускали возможностей комментировать самые нелепые моменты, интенсивно заедая попкорном горечь разочарования нынешним кинематографом.
Из кино мы переместились в популярное кафе. Обстановка меня порадовала, как и сама кухня. Было вкусно и уютно. По ходу дела я продолжали делиться впечатлениями от кино, не забывая перечислять свои любимые фильмы и что конкретно в них нравилось. Так я с удивлением узнала, что Миша поклонник советского кино. Особенно ему нравилось «Москва слезам не верит». А любимый персонаж у него Гоша, он же Гога, он же Жора, он же Георгий. На мой удивленный вопрос, он ответил, что поддерживает позицию последнего, мол, женщина не должна зарабатывать больше мужчины. Я посмеялась, но к сведению приняла.
— Скажи, как давно ты работаешь у Александра?
— Да, считай, как Алиска родилась. Почти шесть лет уже. А что? — смакуя пирожное, ответил он.
— Просто мне показалось, что вы скорее друзья, чем начальник и подчиненный.
— Это да. Друзьями нас назвать, конечно, трудно. Ни он, ни я не решились бы делиться проблемами друг с другом. Но отношения приятельские, — он вздохнул и продолжил. — Это из-за Алиски. Прежде я просто был главный по смене. С боссом общался, но больше как подчиненный. А потом Саныч развелся со своей первой женой. Она укатила за границу в поисках новой семьи и лучшей жизни, мотивируя тем, что муж много работает и не уделяет ей достаточно времени. Но Саныч человек деловой, сама понимаешь. Откуда у него время? После ухода жены он вообще как с цепи сорвался. Видимо все же любил ее, и уход любимой посчитал предательством. Поэтому с головой ушел в работу, дома появляясь раз в несколько дней. Хуже всего то, что Алиска осталась одна. Саныч, конечно, завалил ее подарками, и нянек приводил, чуть ли не по три штуки в неделю, но девочка все равно закрылась и не реагировала на окружающих.
У меня от его слов сердце от жалости сжалось. Бедный ребенок! В таком маленьком возрасте быть преданной матерью и брошенной отцом! Вероятно, она считала себя ненужной, потерянной. Тосковала по родителям, и, возможно, считала виноватой в их разрыве себя.
К горлу подступил тугой комок, и я поторопилась его запить кофе, старательно сдерживая слезы. Что-то со мной не так. Слишком мягкая стала, чуть что, сразу реветь готова. Не порядок. Нужно скорее возвращаться на работу. Закаляться.