Раз Вы интересуетесь вопросом, вот вам любопытные факты: были не просто сделаны движущиеся макеты сверхтяжелых танков, но и приспособлены на их башни макеты спаренных крупнокалиберных пулемётов. Когда немецкая авиаразведка (Мартынов не исключает, что и с земли «танки» заметили и расписали в красках) засекла этих монстров, то была впечатлена. Фюрер, надо полагать, тоже, т. к. к 43-му году немцы умудрились наклепать штук двадцать так называемых «маусов», которые, как Вы, наверное, знаете, благополучно разбомбила штурмовая авиация, когда они выдвигались к линии фронта.
А вот ещё забавный момент — у Мартынова сказано, что Годунов на совещании назвал ложные танки «слонами». Как по мне, хороший сюжет для рассказа — как поддельный «слон» трансформировался в настоящего «мышонка». Так что дерзайте, коллега, пишите! А мы, старые заклепочники, от души потапкуем.
Отдыхающему на скамейке запасных земляку. Ну, раз вопрос возник, давайте посмотрим некоторые ключевые моменты.
Тут уже было сказано об «улитке», которая потом столь же успешно использовалась между Орлом и Мценском. Этот момент вошел и в художественную литературу, и в кино (первая часть киноэпопеи «Преодоление»). Реже упоминается другой факт: в начале ноября, т. е. буквально через пару недель после отступления наших частей из Орла, совсем на другом участке фронта, в рамках 2-й Синявинской операции, было использовано тактическое решение, разработанное Годуновым: по узкому коридору, в котором заперли немцев после того как 25 октября сняли блокаду Ленинграда, выпустили 84 тысячи реактивных снарядов, одномоментно нанеся авиаудар. Но куда фатальнее для рейха был тот факт, что группу армий «Север» обокрали и обездолили: фюрер так озверел от неожиданной заминки на магистральном пути к Москве, что чуть ли не сразу, буквально во второй декаде октября, начал снимать с северо-запада войска и перебрасывать в центр.
В центре у немцев ничего хорошего так и не вышло. Стояли они под Мценском, как татаро-монголы на Угре (правда, те, из песни слова не выкинешь, в своё время Мценск прошли и только потом застряли). Но взять Москву Гитлеру, понятно, хотелось ничуть не меньше, нежели Ахмату. Вот и начинает фюрер выдергивать части ещё и с юга — и тоже застопорился, на Ишуньских позициях, а в середине ноября был вынужден даже не приказать, чтобы его войска оставили Крым, а констатировать: оставили. А виноват оказался кто? Правильно, сперва на юге генерал Майнштейн, потом повсеместно генерал Мороз. Ситуацию, которая к этому времени сложилась для группы армий «Центр», можно описать слегка перефразированной присказкой: «Ганс, я русского медведя поймал!» «Так тащи его сюда!» «Не пуска-ает!» И когда 1 декабря началось наше контрнаступление, некоторые немцы восприняли его как избавление от ужаса неопределенности. Ей-ей не вру, кто-то из военных журналистов составил экстракт из дневниковых записей немецких солдат… вот только где я это читал, с ходу не вспомню. Датированы те записи, если не ошибаюсь, в массе своей всё тем же декабрём. А в январе, в почти миллионном Смоленском котле, было уже не «наконец-то началось!», а «камрады, это конец!»