Два любопытных места из Священного Писания проливают свет на эти трудные вопросы. В Посланиях Римлянам (16:18) и Филиппийцам (3:19) Павел говорит о людях, чьим богом стало их чрево. Слово, означающее «чрево», – это то же самое слово, какое использовано в Евангелии от Иоанна (7:38) для обозначения той глубинной части внутри нас, которую может наполнить только Христос, части, которая наполняется тем, что я называю нашими насущными потребностями. Мне кажется, главная мысль здесь такова: люди, не знающие, что значит – зависеть от Христа в наполнении своего внутреннего существа, всегда будут переживать душевную боль, толкающую их на поиски немедленного облегчения.
Неисполненные второстепенные желания производят в нас вполне переносимое расстройство. Наши более важные потребности, будучи неудовлетворенными, могут вызвать сильную сердечную боль и чувство невосполнимой утраты. Но когда незатронутыми оказываются насущные потребности, рушится самое основание нашей жизни. Если вы не видите смысла в том, что вы делаете, если вы не ощущаете любви в своих отношениях с вашими близкими, тогда ваша жизнь не стоит ни гроша. Страдание, которое приносит чувство одиночества и бессмысленности существования, способно разорвать наше сердце. Душа вопиет об избавлении!
Одно то обстоятельство, что боль жизни вдали от Бога невыносима, выставляет нашу греховность в ужасно нелепом и глупом виде. Мы желаем обрести облегчение, но при этом не желаем являться к Богу на Его условиях. Многие из нас, жаждущих, приходят к Христу за водой в пылкой молитве, с обновленной верой и желанием ревностно служить Ему. Однако подобное обращение к Господу зачастую бывает продиктовано не нашей решимостью, несмотря ни на что, верить, надеяться и любить, а скорее страстным желанием облегчить свои страдания. Когда Бог не соглашается с нашими требованиями, нам остается только терпеть и пытаться справляться с болью собственными силами. Мы стараемся во что бы то ни стало избавить себя от страданий, которые продолжают жить в нашей душе, отравляя наше существование тайным страхом того, что мы никому не нужны и нас никто не любит. Все, что нам остается, – это полагаться на собственные силы, стараясь приглушить эту адскую боль, и поэтому мы можем либо просто отказаться признавать сам факт того, что мы страдаем и мучимся, либо попробовать исцелить себя посредством какого-нибудь временного удовольствия.
Как бы там ни было, одно представляется нам достаточно очевидным: стремление испытать боль равносильно самоубийству. Однако же верно и утверждение, противоположное данному! То обстоятельство, что дорога к жизни зачастую выглядит как дорога к смерти, а дорога к смерти может выглядеть как дорога к жизни, – это печальное свидетельство того, как сильно мы сбились с пути. Процесс осознания нашей жажды неприятен и весьма болезнен. Он кажется нам дорогой к смерти. Но поскольку этот путь ведет нас к водам тихим, то, даже свернув ненароком от злачной пажити к долине смерти, мы вновь и вновь возвращаемся на круги своя. Решившись заглянуть к себе в душу и разобраться в том, что так мучает нас изнутри, мы присоединяемся к малочисленной компании жаждущих людей, которые сознают свою жажду и которые знают, каково это – прийти к Христу, смиренно и тихо страдая.