Рейна невозмутимо сидела за столом, храня спокойствие ледяной статуи. Но, когда Ринги допел, и Ронн Лоутер, вскочив на стул, провозгласил:
–За крепкие поцелуи, лорд Молдлейт! – и зал взорвался хохотом, она поднялась, присела перед Фадриком и его отцом и… ушла.
Лоутер расхохотался, принялся кривляться и делать неприличные движения. На Фадрика посыпались шуточки.
–Братец, да знаешь ли ты, что делать с женой?! – рассмеялся Линнфред, хлопая брата по плечу.
–Я уверен, он разберется, – холодно оборвал сына Уолдер Молдлейт, и Фадрик ощутил прилив благодарности к отцу.
Но шутка удалась, и гости состязались в советах, приводя в пример глупого принца из непристойной песни. Фадрик чувствовал, как горят уши, но боялся встать и уйти, подобно Рейне.
Ведь это означало начало брачной ночи.
Понемногу гости успокоились. За лютню вновь взялся Оринг Благозвучный и завел очередную слащавую песню. И тут Фадрик услышал:
–О, вы напрасно беспокоитесь, милорд, супруга вашего брата прекрасно знает, что делать с мужчиной.
Фадрик резко обернулся и увидел, как Эмилия Уэсс прикрывает рот краем рукава. Подле нее стоял Линнфред и ухмылялся. Фадрик впервые заметил, какая у брата неприятная ухмылка, только правым углом рта, хищная, циничная. Даггард бы так не ухмылялся. Эта ухмылка возмутила больше, чем сыпавшиеся до этого шуточки. Ведь, как ни крути, на свадьбе подсмеиваются над каждыми женихом и невестой, но то, что сказала Эмилия Уэсс, было оскорблением. Фадрик готов был заставить ее взять слова назад, пусть даже путем скандала… Помешал отец, все прекрасно понявший.
Уолдер поднялся, положил сыну руку на плечо и громко промолвил:
–Я думаю, пора мужу присоединиться к жене.
Фадрика захлестнула паника. Несколько мужчин, в том числе брат и отец, взялись проводить новобрачного до спальни. Вновь раздались шуточки и смех. Даже женщины повскакивали с мест, готовясь принять участие в шествии.
Фадрик бросил умоляющий взгляд на брата, и Линнфред понял его без слов.
–Только милорды, миледи, послушайте, только мужчины!
Но толпа, буквально подхватившая и повлекшая Фадрика за собой, все равно оказалась наполовину из женщин и была велика. Влекомый ею Фадрик не заметил, как оказался на втором этаже у дверей спальни, выделенной лично королем. Целая толпа пьяных гостей готова была ворваться внутрь, и Фадрик холодел, стыдясь, безумно стыдясь пред женой, которой помимо испытанных мучений предстоял еще и этот срам.
Но лорд-председатель не намеревался смущать сына.
–Господа, я думаю, Фадрик справится сам. У нас осталось много прекрасного вина, не дадим же ему пропасть! В зал! Все живо в зал! Пить за новобрачных!