Когда за дубовой рощей стали поворачивать в сторону, протопоп, будто проснувшись от глубокого сна, вспомнил о ревизии, ради которой приехал…
— Эх, отец Болиндаке, позабыли мы расспросить их да распечь отца Митрофана за то, что не сдержал обещания и не служил у вас в воскресенье. Может, вернуться?
Поп, испугавшись, хлестнул изо всех сил кобылу, и она полетела, как борзая.
— Мы больше не вернемся, потому как, если нас снова поймают святые отцы, не уйти нам от них раньше чем через неделю, и попадья подумает, что нас уже нет на свете…
Протопоп глубоко вздохнул и подчинился.
Перевод с румынского Татьяны Ивановой.
Василе Войкулеску
АЛКИОН БЕЛЫЙ ДЬЯВОЛ
В былые времена конокрады жили огромным сообществом, сетью охватившем десятки стран. От западных окраин Австрии, через пределы Турции протянуло оно свои нити, и сходились эти нити далеко, на персидских конных ярмарках.
Кое-где были у конокрадов главари и везде — сотоварищи, подмастерья и ученики, друзья и служители, свои места для ночлега, привалы и тайники, где терялся след лошадей и откуда, словно из настоящих красилен и лабораторий, кони выходили преображенными, сменив не только масть, но и все другие приметы. Свершались чудеса: гривы, которые росли раньше направо, теперь были приучены лежать налево, кони вдруг становились белоногими, шерсть, некогда тусклая, отливала точно вороново крыло, а хвосты укорачивались или, напротив, куделью волочились по земле. Одновременно меняли лошади свой нрав и привычки, обретая иные, и глядишь — прежний рысак превращался в иноходца.
Сердцем этой гигантской державы были Венгрия и Румыния. Венгерская пуста и наш Бэрэган способны были сокрыть целые табуны, украденные из знаменитых конюшен и конных заводов Европы и Азии.
В отличие от других воров конокрады не были обычными разбойниками. Они не грабили и не убивали. Более того, если брали упряжных, то оставляли не только сбрую и коляску, но даже бросали своих кляч, на которых приехали и которые теперь лишь стесняли бы их при погоне.
Некоторые из них достигли большой славы и доказали, что во многих иных отношениях и при иных обстоятельствах это люди чести и свое слово держат. Коли сказали, например, что уведут у тебя лошадь, то уж не успокоятся, пока не выполнят обещания. В общем, можно было на них положиться, пока не завидят они знаменитого каурого или не заслышат о горячем буланом или норовистом караковом. Тут уж они теряли головы. Крали от превеликой любви от чересчур пылкой страсти.
И то сказать, слишком много знати и бояр запутались в их сетях, чтобы считать это обычным воровством. Иногда в игру вступали зависть коннозаводчиков, ревность графов, вражда богатых землевладельцев, подстроенные или неудавшиеся козни, борьба честолюбий — как в современном спорте, — страсти, вполне объяснимые в этих знойных степях, над которыми маячат миражи.