Лазутчики сообщили попу об этом немедля, и святой отец посторонился, освободив венгру дорогу для расправы над Амоашеем. Однако велел следить за каждым шагом Эгона. А сам занялся другими делами.
По рассуждению священника, Амоашей, чтобы легче поверили, будто он умер, порвал со всеми старыми друзьями и завел себе новых. У одного — единственного, заподозрил поп, могут быть сведения о конокраде. У старого его ученика и сотоварища по воровским подвигам — Скороамбэ из Волчьей Долины, того самого, что помогал Амоашею в последней его краже.
Поп тут же уведомил Скороамбэ, что ищет с ним встречи. Тот прикинулся дурачком. Тогда священник, оставив русского, подвязал полы рясы, сел верхом на кобылу, и к вечеру его горбатая, усталая фигура появилась перед воротами Скороамбэ. Постучал. Свора псов со страшным лаем кинулась на него, готовая растерзать в клочья. Вышла жена Скороамбэ. В оглушительном шуме священник едва разобрал из ее ответов, что хозяина нет дома… Вот уж почти месяц, как уехал, и где теперь — неизвестно.
Святой отец попросил у нее пристанища — не идти же ему назад ночью. Женщина, злыдня, приютить его отказалась, кивая на то, что, мол, хворает ребенок — будто саднит у него горло. Даже ворота не приоткрыла, не подала страннику воды напиться, а быстро вернулась в дом, оставив его разъяренным псам на растерзанье.
Священник, взяв под уздцы лошадь, потащился прочь, а сам нет-нет да оглянется. На другом конце села тайком зашел он к добрым людям, и они не знали, как лучше приветить этого слугу господа бога.
Вот тут-то, слово за слово, и узнал он, что Скороамбэ дома, только скрывается. Подучил жену отвечать, будто он уехал, потому что боится всех на свете — как бы не украли его великолепную кобылу, которая ему дороже жизни. Так и спит на конюшне. Из-за нее-то во дворе и свору бесноватых собак держит. Ночью чуть какой шорох — Скороамбэ из дому и с ружьем наготове.
Священник переспал на крыльце, поднялся с петухами, тайком вернулся к дому, откуда был изгнан, и устроил около него засаду. Подождал немного — дверь конюшни заскрипела, и оттуда вышел человек с ведром — набрать воды в колодце. Священник окликнул его по имени. Делать нечего — Скороамбэ пойман был с поличным. Пришлось ему подойти хотя бы к изгороди. Старик осведомился о его здоровье, о делах и еще попросил, не поможет ли ему Скороамбэ повыгодней распродать скот.
Скороамбэ отрезал: мол, ему недосуг. Только что вернулся и сегодня снова уезжает.
— Кобылу продавать, — поспешил он добавить.
— Правильно делаешь, — подхватил поп. — А то ведь вся деревня с нее глаз не сводит. Далась им эта кобыла. Будто других нету.