Мы не будем здесь касаться различных литературно-романтических версий событий, разыгравшихся якобы на шхуне во время дрейфа, — их было немало, и они тоже от недостатка информации. Той самой, которая, несомненно, была в письмах...
Вчитываемся внимательно в альбановский дневник. Первая его часть, до половины мая 1914 года, и записки, относящиеся к началу плавания и тягостному дрейфу, утонули при сомнительных обстоятельствах во время пешего похода по льдам к Земле Франца-Иосифа. Они частично восстановлены Альбановым по памяти при подготовке дневника к публикации, по крайней мере два года спустя после возвращения на Большую землю. И невольно бросается в глаза, что теме почты в записках отводится значительное место.
«...Георгий Львович, Ерминия Александровна, Шленский заняты делом — они пишут, — недовольно отмечает Альбанов. — Боже мой! Что они пишут с утра и до вечера вот уже целую неделю? Мне иногда становится страшно, каких размеров, какого веса дадут они нам почту в тот далекий мир, где люди живут и настоящим, а не только прошедшим и будущим, как у нас на «Св. Анне». Но к моему удивлению, почта оказалась невелика, не более 5 фунтов»[48].
А не велика ли?
Жестянка весит граммов пятьсот-шестьсот. Рапорт и выписка с личными документами — столько же. И около килограмма писем! Много ли это? Школьная тетрадь весит 35 граммов. Двадцать с лишним тетрадей! А писали убористо. Бумагу экономили. И лист было принято использовать с двух сторон. Таким образом, текста в переводе на машинописный стандарт — приблизительно десять тысяч строк.
О чем же писали измученные люди, заброшенные за многие тысячи километров от дома в самое сердце Арктики? Например, юная Ерминия Жданко, больше всех переживавшая разлуку с родными? Наверное, о бескрайних льдах, холоде и мраке длинных полярных ночей. О невообразимо тяжелой жизни в тесных промерзших насквозь каютах, болезнях и страхе перед неизвестным будущим. О неизбежных в таких нечеловеческих условиях ссорах и разногласиях среди членов экспедиции, в первую очередь между Брусиловым и его первым заместителем Альбановым. О том, почему капитан отстранил штурмана от должности, что очень кратко, всего одной строчкой зафиксировано было в судовом журнале. И конечно же о причинах ухода Альбанова со «Святой Анны» и многих других оставшихся неизвестными нам событиях, не отраженных ни в выписке, ни в рапорте...
Неохотно брал Альбанов в дальний и опасный путь эти письма. Но отказаться было невозможно. В жестянке, которую передал ему капитан, вместе с письмами — рапорт и выписка, документы эти формально оправдывают уход штурмана, а вместе с ним и половины экипажа с исправного судна. Чтобы оставшиеся на «Святой Анне», как утверждал Альбанов, не погибли от голода и смогли продолжать дрейф до благополучного окончания. И штурман бережет жестянку. И все идущие с ним десять человек знают о ней, тоже ее берегут.