Вонифатий подвёл меня к конторке, на которой лежала раскрытой книга на греческом языке с занятными иллюстрациями. По уверениям библиотекаря, именно её я читал в последний раз. Свет свечи осветил странные схематичные изображения. Матерь Божья, так ведь это ничто иное как «Некрономикон», переведённый с арабского Теодором Филетом, православным учёным, – самая известная книга о чёрной магии. Считалось, что само чтение этой книги неподготовленному человеку грозит помешательством и даже смертью.
– Отец Вонифатий, а как относится отец Паисий к подобным книгам? – вырвалось из меня вместе с безмерным удивлением.
– Ладом. Он их сам чтит. Братьям прещено[605] зде быти, а сам шествит семо овогда. Чернецам овым паки с ним дозволено. Животие сея пробавити[606] хоче, старче. Зелья тайны ище, – охотно ответил монах с едва заметным сарказмом.
– И мне тоже позволено здесь бывать? – ещё сильней поразился я.
– Гресе на душу ял, пререча волениям владыки, с чаянием[607] на разум тея сметлив и светл. Взрастёшь князем велеславным и свет премудрости источишь по земле отчей, – вдохновенно высказался толстый монах и заторопился. – Грясти нать, служба вборзе починетеся.
Я окинул взглядом несколько страниц загадочной книги. Полная белиберда, набор бессмысленных заклинаний и дурацких картинок. Однако как-то же удалось прежнему обитателю тела вызвать меня в этот век. По крайней мере, какая-то зацепка с моим хроноперемещением появилась.
Оставаться на предстоящий обед с обедней в нагрузку не хотелось, как меня ни уговаривал библиотекарь. Хотелось поскорее распрощаться с навевающими самые грустные воспоминания местами. Велел ожидающим меня слугам запрягать лошадей в возок и вскоре трясся по дороге в город. На пригорке, откуда обозревалась панорама батиной столицы, отправил слуг с княжичевым барахлом дожидаться меня в городе у постоялого двора, а сам решил прогуляться дальше на своих копытцах. Не хотелось, чтобы гудцы меня видели вылезающим из княжеского возка, да и для здоровья полезно бывает порой иногда.
Поиски друзей начал с харчевни при постоялом дворе. Помещение почти целиком было набито празднующими горожанами. Взгляд зацепился за знакомый профиль Фоки, сидящего в окружении бандитского облика мужчин, хотя из-за мохнатых физий почти каждого теперь можно смело хватать и волочь в кутузку. Нет, обознался. Борода по-другому подстрижена. Теперь поневоле в каждом встречном буду искать черты погибшего друга. Так устроена человеческая психика. Надо будет заказать панихиду.
Музыкальные морды обнаружились в самой дальней части зала. Хотел было сразу подскочить к ним, как вдруг заметил напротив них обоих своих слуг. Молодые люди поедали кашу и увлечённо о чём-то переговаривались. Заправлялись ведь в монастыре. Вот, жучары, удалось развести моих простоватых друзей на хавчик. Захотелось выяснить интерес, связывающий гудцов со слугами.