, опушённая по краю собольим мехом. Через верх посередине тафьи пролегала вшитая серебряная полоска с прикреплёнными к ней драгоценными камнями. Чем-то эта шапка напоминала корону Атиллы. Собственно, это и была корона Звенигородского княжества. Она и пояс с каменьями украшали государя на прошлой думе.
Важным элементом обстановки кабинета являлся прекрасно исполненный шахматный столик, на лакированной поверхности которого были нанесены квадратики для игры из разных пород деревьев. Опирался столик на ножки, стилизованные под звериные лапы. По обе стороны от него располагались два дивана, вернее, скамьи с мягкими сиденьями и спинками. Правитель и главный дипломат сидели на этих диванах напротив друг друга в рубахах по жаркой поре и резались в пресловутые таврели. Возле них тёрлась туша дворецкого и сыпала прибаутками. Отец увидел меня и подмигнул:
– Зри, Дмитрие, яко разумливы мужи деяша. Аще еже похочешь сведати, глаголь без зазрения.
– Княжич наш, надёжа Димитрие, в леты велие взошед, всяк побивати буде. И не токмо в таврели, – промурлыкал боярин Морозов.
Хорош правитель, развлекается в рабочее время. Да, ходы в этой игре практически совпадали с шахматными. Назывались фигуры, они же таврели, немного по-другому: волхв соответствовал королю, князь – ферзю, лучник – слону, всадник – понятно кому, ратоборец – это ладья и ратник – пешка. Эта игра менее кровожадная, потому что фигуры не убирались с доски, а только пленялись. Таврель воздвигалась на пленника и передвигалась по доске в виде башни. Создавать башни можно было и со своими таврелями, что давало возможность при следующих ходах разделяться на две части в любой пропорции и атаковать в два хода одновременно. Если башню захватывал противник, то он в дальнейшем освобождал пленников разделением. В общем, круть шикарнейшая. К концу партии я уже мог видеть ошибки и более сильные ходы участников. Было не понятно, притворялся ли Чешок, играя хуже? Вскоре белые башни князя выстроились вокруг красного волхва боярина. Боярин Данила сокрушённо махнул обеими руками.
– Тея взимала[524], государь!
– Вот тако возрасташася калита княжеска, – весело вскричал отец, – Обаче, на мнозе ты пружался[525]. Семь влаг с мя сошед.
Обращаясь ко мне, он поинтересовался:
– Обаче, Митко, такожде мнишь, иже сие несть хитренно?
– Детская забава, – решительно заявил я, втайне тешась побагровевшим лицом родителя.
– Седи, мой драгий советоч, паки и кажи сего щаула[526]. Ставлю на сию игру вся тея иждение[527], – обратился князь к боярину Чешку.
– А если боярин Данила снова проиграет, что я буду иметь? – невинно поинтересовался уже я.