– Вам не понравилось, господин? – старичок в ужасе закатил глаза.
– О, нет, наоборот – хочу заказать ещё пару кружек. Где-нибудь ещё варят имбирное?
– Да много где, – огорошил трактирщик. – Но, смею заверить, у меня – самое вкусное! Даже монахи из монастыря хвалят, а уж те выпивохи известные!
– Монахи? – Баурджин хмыкнул. – Им бы молиться, а не пиво хлестать.
– А они говорят – одно другому не мешает. Есть там несколько человек – особенных ценителей, так они на все свои праздники у меня пиво заказывают. Варю – чего там.
Князь растянул губы в улыбке:
– И мне ваше пиво очень, очень понравилось! Прекрасный, просто великолепный напиток.
– Спасибо за добрые слова, господин, – поклонился хозяин харчевни.
Коротая время за кружечкой пенного напитка, Баурджин не забывал внимательно посматривать по сторонам и в распахнутые настежь двери – хотелось самому первым заметить Сиань Цо и выйти ей навстречу. В харчевне постепенно становилось всё больше народу – все заходили люди солидные, степенные: торговцы, владельцы мастерских, подрядчики. Баурджин краем уха слышал их разговоры, не отмечая для себя лично ничего интересного. Вот зашли два монаха в оранжевых балахонах – одинаково бритоголовые, словно близнецы-братья – уселись в дальнем углу, дожидаясь, пока служитель принесёт долгожданное пиво. И в этот самый момент, сразу за монахами, в харчевню вошёл – нет, влетел! ворвался! – некий запыхавшийся субъект в халате с крупными заплатками на локтях. Запнулся за порог, растянулся во весь рост по полу, прямо под ногами служителя, несущего пиво монахам.
Служитель не удержал равновесия.
Полетели на пол увесистые глиняные кружки!
Бамм!!!
Ядерным взрывом разбросало по углам густую имбирную пену!
Незадачливый посетитель тут же вскочил на ноги… Господи! Свет ещё не видывал этакой смешной и глупой физиономии – круглое, чуть тронутое оспинами лицо с широким носом и щербатым ртом, дополняли красные оттопыренные уши и наивные, вылупившиеся на окружающих, глаза – типичное лицо этакого деревенского простофили, явившегося в город на заработки, но ничего не заработавшего, а лишь спустившего на городские соблазны последние, прихваченные с собой, деньги. А причёска, причёска-то! Раньше, ещё в хрущёвские времена, так стригли младших школьников и дошколят – лысая, почти наголо стриженая, башка, а на лбу – такая небольшая трогательная чёлочка.
Вскочив на ноги с самой глупейшей улыбкой, какую только можно было себе представить, простофиля поскользнулся на разбитом пиве и снова упал, да так неловко, что случайно зацепил локтем стоявшие на соседнем столе кружки – и те с грохотом повалились следом.