– Господин…
– Ну? – оторвавшись от бумаг, князь недовольно вскинул брови. – Что тебе, Фань?
– Хочу поделиться наблюдениями.
Наместник пожал плечами:
– Наблюдениями? Ну, поделись, только быстро.
– Я и хочу быстро, – торопливо закивал Фань. – Пока не вернулся господин Чу Янь.
– Что?! – Баурджин вдруг уловил в голосе секретаря некую тревогу и озабоченность. – При чём здесь Чу Янь? А ну-ка, выкладывай!
– Я по поводу недавнего приёма здесь, во дворце, – негромко произнёс юноша. – Кое-что в поведении господина мажордома вызвало у меня некие сомнения, не сомнения даже, а что-то такое… В общем, непонятно что.
Баурджин неожиданно расхохотался, услыхав такие речи от обычно логичного и последовательного секретаря:
– Что-то ты такое загнул, Фань, что без стакана не разберёшь!
– Я и сам пока не разберу, господин наместник, – парень хлопнул ресницами. – Одно только знаю наверняка – Чу Янь никогда не преподавал литературу эпохи Тан в одной из престижнейших школ! Более того, он её совсем не знает! Называет себя профессором-«цзы» – а сам не путает Ли Бо с Ду Фу, Ду Фу – с Ван Вэем, и даже, похоже, не знает, что Ли Бо и Ли Бань – это имена одного и того же поэта!
– Ну и что? – усмехнулся нойон. – Я тоже этого не знал, пока ты не сказал.
– Но вы не называете себя профессором, господин! И не преподаёте в школе шэньши литературу эпохи Тан – а ведь Ли Бо, Ду Фу и Ван Вэй – её ярчайшие представители! Это несомненно – Чу Янь лжёт. Думаю, лжёт в целях поднятия своего престижа.
Фань был сильно взволнован, но на Баурджина его слова, честно сказать, произвели не особенно большое впечатление – ну, подумаешь, старик мажордом самочинно, безо всяких к тому оснований, присвоил себе почётный титул профессора танской литературы! Нехорошо, конечно, но не столь уж криминально, как то же мздоимство или почти неприкрытое воровство из городской казны. Подумаешь – профессор кислых щей – и что с того? В конец концов. Чу Янь не в школе шэньши преподаёт, а занимается несколько иным делом, в котором какие-либо литературные познания, грубо говоря, нужны примерно так же, как пятое колесо в телеге. Ну, захотел господин мажордом назвать себя профессором – вполне безобидное желание, у каждого своим причуды.
– Нет, господин наместник, думаю, это всё не столь безобидно, как вам представляется, – секретарь упрямо сжал тонкие губы. – Чу Янь – солгал! Неважно, чем он при этом руководствовался, но – солгал. В том числе – и вам, своему господину и непосредственному начальнику. Пусть по мелочи, но кто лжёт в малом, солжёт и в большем. Чу Янь нечестен – и это несовместимо с его должностью.