– Да что ты? Это уж как я решу!
– Потому что, господин, они ведь деревенские и не могут двух слов связать.
– Зато лиходейничать могут! – Баурджин, наконец, уселся на принесённый стул и, хлебнув из кубка вина, блаженно зажмурился. – Ну, прямо в сказку попал! Ты, продолжай, продолжай парень. Только вот что – пока я ничего путного от тебя не услышал. Все какие-то прелюдии, да слова за других. За себя говори, понял?!
– Да… – разбойник облизал потрескавшиеся от ветра губы. – Я – Кижи-Чинай, господин, и всегда жил в городе, но вот, вынужден был уйти, и связался с этими, – он кивнул на остальных. – Мы долго странствовали, а потом… потом оказались в шайке.
– Невинные овечки! – Баурджин с аппетитом впился в жареную на вертеле куропатку. – Уммм! Ну, говори, говори.
– Нас заставили, клянусь Буддой, заставили.
– Что? – князь чуть не подавился. – Да ты у нас буддист, оказывается? Надо же! А как же с непротивлением злу насилием? Джавахарлал Неру что говорил, а?
– Н-не знаю, господин, – малолетний разбойник смотрел на нойона с откровенным страхом. Даже задрожал.
– Но-но, – прикрикнул на него князь. – Ты мне ещё тут описайся или в штаны наложи! Наберут же в разбойники молокососов. И давно вы в шайке? Ну, давай, давай, родной, пой песни, словно немецкий шпик в СМЕРШе, что я тебя тут расспрашиваю?
– А… а песен я мало знаю, господин…
– О, господи… Да будешь ты, наконец, рассказывать?!
Если верить парням, так они и в самом деле попали в шайку случайно, что, конечно, ничуть не умаляло их вины. Причём, случайность эта касалось лишь двух – деревенских, а что же касаемо самого рассказчика, Кижи-Чиная, то этот паренёк, судя по всему, был тот ещё фрукт – то ли базарный плут, то ли карманник, то ли ещё какой городской мошенник, едва не попавшийся в руки правосудию – почему и бежал. О шайке он, правда, рассказывал довольно толково и в подробностях – только вот информация эта оказалась пустой и ненужной, ну, кому сейчас интересовал и погибший главарь и все планы его разгромленной шайки? Зачем Баурджин это всё слушал? Не только от нечего делать, отнюдь. Имелись у него на этот счёт свои – пока ещё довольно смутные – планы.
– Теперь вот что, – доев куропатку, нойон бросил кости наземь, поймав голодные взгляды пленников. – Об урочище мне расскажи, как его… забыл…
– Уголцзин-Тологой, – тихо отозвался Кижи-Чинай и посмотрел на князя с ещё большим страхом. – Очень нехорошее, злое место. Заколдованное! Кто туда попадёт – погибнет!
– Хо! – подставляя слуге опустевший бокал, покачал головой Баурджин. – И много уже погибло?