– Ага, – кивнув, Баурджин потёр ладони и строго взглянул на чиновников. – Вот вы-то мне как раз и нужны. Итак… Вы, Дакай Ши, к завтрашнему дню – впрочем, нет, послезавтра – предоставите мне отчёт о состоянии всех загородных дорог, вплоть до того, кто и когда какую строил. До последнего десятника указать! Всех!
– Сделаю, как прикажешь, мой господин, – глубоко поклонился худой.
Баурджин нетерпеливо махнул рукой:
– Свободны!
Смотритель дорог почтительно попятился к выходу.
– Теперь вы, Ань Сючей, – князь подождал, пока смотритель дорог скроется за створками дверей. – Главный архитектор, я правильно понял?
– Да, господин, совершеннейше правильно.
– Отлично! – князь сложил перед собой руки замком. – Я сам сильно интересуюсь архитектурой.
Архитектор улыбнулся:
– Большая честь для всех нас!
– Вот-вот… Много ли красивых домов строилось в городе в последнее время? Мне бы хотелось иметь список… подробнейший список. Кто строил, в каком стиле, ну и всё прочее.
– Сделаю, господин наместник! – браво отрапортовал толстяк. – Когда прикажете явиться с докладом?
– Как сможете. Только тянуть не надо. И вот что, предоставьте отчёт в письменном виде. Пришлёте с нарочным.
– Слушаюсь и повинуюсь, господин наместник!
– Тогда – до свидания.
– Да хранят вас Боги, мой господин.
Потом Баурджин в сопровождении личной охраны осмотрел городской рынок, несколько лавок и мастерских, после чего вернулся обратно во дворец – как раз к обеду, после которого намеревался немножко вздремнуть, однако, не тут-то было.
– Вы просили подобрать вам толкового секретаря, господин? – заглянув, напомнил Чу Янь. – Я нашёл двух – знатоков математики и письма. Оба – ещё совсем молодые люди, юноши, озабоченные тягою к знаниям.
– Весьма похвальная тяга, весьма! – не преминул заметить нойон. – Так где они?
– Вот их описание, – мажордом протянул князю бумаги. – Просмотрите и укажите, в какое время мне их представить?
– Хорошо, ступай Чу Янь.
Расслабленно потянувшись, Баурджин с удобством расположился на угловом диване и, потягивая имбирное пиво, погрузился в чтение. Итак… Молодых да шустрых парней, оказывается, набралось всего двое! Ну конечно, остальные-то – всякие там «заслуженные шэньши» и прочие «знатоки канонических книг», похоже, для конкретных дел не годились. Неизвестно зачем толковать чёрт-те какой давности изречения и цитировать классиков это, знаете ли, совсем не то, что по-настоящему самостоятельно мыслить! Две большие разницы.
По возрасту парни были примерно одинаковы – одному пятнадцать, другому – четырнадцать, оба имели прекрасные характеристики учителей, оба, как было особо отмечено, «проявили себя в науках и почтении к старшим». Одинаковы – близнецы-братья. Но вот что касалось, так сказать, социального происхождения… Один – Пу Лияньчжи, пятнадцати лет – был крестьянский сын, второй же – четырнадцатилетний Фань Чюлянь – выходцем из самых верхов общества, внуком влиятельнейшего чиновника, начальника отдела налогов Чиань Фаня. Ну, ясно, пристроил внучка… Симпатии Баурджина были целиком на стороне крестьянского сына. Классовый подход, что и сказать! Однако и не только классовый – и без этого можно было себе представить, каким образом учились оба. Вот изнеженный чиновничий отпрыск, избалованный, манерный, ни в чём не знавший отказа. Не очень-то ему и нужны настоящие знания – и так сдаст экзамены на шэньши, с таким-то дедом. Интересно, кто отец? А. вот, тут указано – некий Цзы Фань, банкир. Банкир! Вот – то-то! Вряд ли изнеженный барчук Фань Чюлянь будет остервенело грызть гранит науки и столь же остервенело работать, не считаясь со временем. А вот крестьянский сын – совсем другое дело. Когда надеешься только на себя, когда сложнейший экзамен – единственная дорога выбиться в люди… О, тогда относишься к знаниям совсем по другому. Отложив в сторону документы, Баурджин с улыбкой представил себе этого деревенского парня, этакого тангутского Михаилу Ломоносова, здоровенного, крепкого, с грубым обветренным лицом и открытым взглядом. Да-а… Можно считать, секретарь уже выбран, осталось лишь соблюсти формальности, дабы не обижать отказом влиятельного Чиань Фаня. А устроить им завтра экзамен! Нет, даже уже сегодня – и здесь, чтоб ни откуда ничего не списали. Придя к такому решению, Баурджин позвонил в колокольчик…