Впереди, перед князем, умело оттесняя могучими плечами народ, шагали двое здоровяков, позади – ещё трое. Ускорив шаг, Баурджин, как вышли на шумную рыночную площадь, хлопнул десятника по плечу:
– Пойдёшь со мной, рядом. Будешь объяснять – что к чему.
– Слушаюсь, го…
– Тсс! Не ори ты так. Звать как?
– Кого звать?
– Тебя, прости, Господи!
– Ху Мэньцзань, государь!
– Опять государь! Ладно, шагай вот тут, по левую руку.
Городской рынок располагался на большой площади, образованной слиянием двух главных улиц, одна из которых шла с севера на юг, другая – более широкая – с востока на запад. За углом, под навесами, кричали ишаки и верблюды, ржали лошади, на самой же площади располагались торговые ряды и превращённые в прилавки повозки. Кроме того, на прилегающих улицах гостеприимно распахнули двери лавки, закусочные, постоялые дворы. В толпе продавцов и покупателей шныряли юркие мальчишки – водоносы, продавцы пирогов и прочей мелкой снеди. Орали, нахваливая свой товар, переругивались, дрались.
– А вот пироги! С мясом, с рыбой, с капустою!
– Водица! Чистая свежая водица!
– Лепёшки, горячие лепёшки! Всего два цяня, налетай, пока не остыли!
Где-то рядом вкусно запахло жареным мясом, и внезапно почувствовавший голод Баурджин остановился у пышущей углями жаровни. Какой-то седобородый дед ловко жарил на вертелах мелкие кусочки мяса.
– Какая цена, уважаемый?
– Пять цяней!
– Кусок?
– Десять кусков. Вкуснейшая парная телятина, господин!
Баурджин хлопнул себя по поясу… Ах! Денег-то с собою не прихватил.
– Эй, Ху Мэньцзань, есть медяхи?
– Найдутся, го… господин.
– Купи на всех мяса… И лепёшки… Эй, парень! Разносчик!
Мальчишка-лепёшечник подбежал в миг, изогнулся в поклоне:
– Что угодно, господа?
– Лепёшки! Что ещё-то от тебя взять?
– Могу… – парень заговорщически подмигнул и понизил голос. – Могу свести с хорошими девочками. Здесь, недалеко. И недорого!
– Лепёшки давай, сутенёр чёртов! А девочек мы и без тебя добудем, коли понадобятся.
Прямо в лепёшки и положили мясо, старик-продавец тут же полил их острой подливкой… уммм! Вкусно! Ещё бы вина или пива, а то всё горло горит.
– Эй, парень! Лепёшечник! За пивом сбегай!
– А вам какого пива – дорогого или вкусного?
– Хм… Вкусного! И, желательно, холодного.
– Пятнадцать цяней, господа!
– Пятнадцать цяней? – тут уж изумился десятник. – Ах ты, прощелыга! Да на такие деньги целый день жить можно, ни в чём себе не отказывая… ну, почти ни в чём. Что стоишь, глаза твои бесстыжие?! Пошёл вон отсюда, а пиво мы и без тебя купим, можно подумать – не знаем, где.
– Так это пока вы ещё купите! – мальчишка нахально присвистнул, но, на всякий случай, отскочил от рассерженного десятника шага на три. – А я вмиг принесу.