Пожалуй, она не смогла бы сказать ясно, какими она представляла себе мистера и миссис Экклз, однако, приветствуя их, она не могла отделаться от чувства, что сильно удивлена. Мистер Экклз оказался тучным багровощеким мужчиной, который в иных обстоятельствах, вероятно, был жизнерадостным весельчаком. Миссис Экклз наверняка обожала выставлять себя напоказ, хотя сейчас это не слишком бросалось в глаза. Отличительной чертой ее внешности был маленький злой рот с поджатыми губами. Ее голосок звучал высоко и пронзительно.
— Можете сами представить, миссис Хармон, какой это был страшный удар, — произнесла она.
— Конечно, — ответила Пончик, — понимаю. Прошу вас, садитесь. Могу ли я предложить вам... хотя, пожалуй, для чая еще рановато...
Мистер Экклз сделал протестующий жест пухлой ручкой.
— Нет, нет не утруждайте себя ради нас, — возразил он. — Мы и так вам обязаны; уверяю, вы так любезны. Мы просто хотели... ну... вы понимаете... что там сказал бедняга Вильям и все такое?
— Он долго пробыл за границей, — принялась объяснять миссис Экклз, — и я уверена, что его жизнь там была не сахар. Очень уж он тихим стал, когда вернулся домой, все время в депрессии. Заявлял, что мир не стоит того, чтобы в нем жить, что ему не к чему стремиться и нечего ждать. Бедный Вилли, он вечно хандрил.
Пончик ничего не ответила, но посмотрела на них пристально.
— Представляете, стянул револьвер мужа, — продолжила миссис Экклз через секунду-другую. — Ничего не сказал. Потом приезжает сюда на автобусе. Думаю, очень мило с его стороны. Не захотел сделать это в нашем доме.
— Ах, бедняга, — вздохнул мистер Экклз, — но не нам его осуждать.
Опять повисла короткая пауза, после которой мистер Экклз продолжил:
— Он оставил какую-нибудь записку? Что-либо на прощанье, хоть несколько слов? — И он пристально посмотрел на хозяйку дома ясными глазками, довольно похожими на поросячьи.
Миссис Экклз между тем подалась вперед, словно с нетерпением ожидала ответа.
— Нет, — спокойным голосом ответила Пончик. — Он пришел умирать в церковь, желая найти убежище в святом месте.
— Убежище? — переспросила миссис Экклз, и в ее голосе прозвучало непонимание. — Убежище? Кажется, я не вполне...
Ее перебил мистер Экклз:
— В святом месте, дорогая, — нетерпеливо разъяснил он, — вот что имеет в виду супруга священника. Ты же ведь знаешь, самоубийство — грех. Думаю, он хотел помолиться Богу о прощении.
— Перед самой смертью он пытался что-то сказать, — припомнила Пончик. — «Прошу...» — начал он, да так и не смог закончить.