Он прислонился к полуразрушенной стене длинного старого свинарника и уставился на Люси Айлзбэрроу.
— Чего вы не можете понять?
— Что вы здесь делаете.
— Зарабатываю себе на жизнь.
— В качестве прислуги? — пренебрежительным тоном спросил он.
— Вы отстали от жизни, — ответила Люси. — Прислуга... Я помощница по дому, специалист по домашнему хозяйству, подарок судьбы, главным образом — последнее.
— Не может быть, чтобы вам нравилось то, что вам приходится делать, — готовить, убирать постели, жужжать пылесосом и окунать руки по локоть в грязную воду.
Люси рассмеялась.
— Возможно, не всё, но приготовление еды удовлетворяет мои творческие инстинкты, и мне доставляет удовольствие наводить порядок.
— Я постоянно живу среди беспорядка, — сообщил ей Седрик. — И мне это нравится, — с вызовом прибавил он.
— Ваш внешний вид это подтверждает.
— Хозяйство в моем доме на Ибице ведется просто и незатейливо. Три тарелки, две чашки с блюдцами, кровать, стол и пара стульев. Повсюду пыль, пятна краски и осколки камня — помимо живописи, я занимаюсь также скульптурой, — и никому не разрешается ничего трогать. Я не допущу присутствия женщины в доме.
— Ни в каком качестве?
— Что вы имеете в виду?
— Я полагала, что у мужчины с таким художественным вкусом есть любовные отношения.
— Мои любовные отношения, как вы это называете, — это мое личное дело, — с достоинством ответил Седрик. — Чего я не терплю, так это привычку женщин всем руководить и во все вмешиваться!
— Как бы мне хотелось навести порядок в вашем доме, — сказала Люси. — Это было бы сложной задачей!
— У вас не будет такой возможности.
— Наверное, не будет.
Из стены свинарника вывалилось несколько кирпичей. Седрик повернул голову и посмотрел в его заросшую крапивой глубину.
— Дорогая старушка Мадж, — сказал он. — Я хорошо ее помню. Свиноматка самого добродушного нрава и плодовитая мамаша. В последнем приплоде было семнадцать поросят, как я помню. Мы обычно приходили сюда в погожий денек и чесали спину Мадж палочкой. Ей это очень нравилось.
— Почему всему здесь позволили дойти до такого состояния? Ведь дело же не только в войне?
— Вам бы хотелось и здесь навести порядок, верно? Как вы любите во все вмешиваться... Теперь я понимаю, почему именно вы обнаружили труп! Вы не могли оставить в покое даже греко-римский саркофаг... — Он помолчал, потом продолжил: — Нет, дело не только в войне. Дело в моем отце. Что вы о нем думаете, между прочим?
— У меня было мало времени на размышления.
— Не уклоняйтесь от ответа. Он чертовски скуп, а, по-моему, еще и немного помешан. Конечно, он ненавидит всех нас, кроме, возможно, Эммы. Это из-за завещания моего деда.