Эд (Хьюз) - страница 25

— Говори за себя, — многозначительно заявляю я. — … Мне просто хочется, чтобы у этой истории был более удачный конец. Лучше, чем тот, где Эда и Сэма через тысячу итераций после нас случайно застрелят.

— Кто знает? — говорит Эд. — Может, где-то в этой цепочке мы вдвоем решим начать свои жизни заново в Америке. Может быть, будем работать в этой самой лаборатории. Опять же, наверняка мы этого никогда не узнаем.

— Путешествия во времени — отстой, — замечаю я.

— Так и есть, Сэм, — говорит Эд. — Так и есть. Прямо сейчас мне просто хочется попасть домой и выпить традиционную пост-приключенческую чашку чая.

— Может быть, я приглашу Джен, — улыбаюсь я.

Эд тяжело вздыхает, но ему некого винить, кроме самого себя.

В каком-то смысле.

— Ты считаешь, космос — это последний рубеж?

— Эмм… дай определение «рубежа», — отвечает Эд. Типичный ответ в его духе. Чуть раскрутить вопрос и выиграть время, чтобы придумать подходящий ответ.

— Ну, больше ведь исследовать нечего, так?

— Пфф. Не говори так. Это все равно что сказать: «Ну вот! Спустя сотни лет прилежных изысканий мы, микроскопические бактерии, тщательно закартировали все закоулочки нашей песчинки. И в заключение мы займемся исследованием последнего рубежа — всех остальных песчинок на планете Земля». Что касается человечества — эм, что касается человечества и физического перемещения, — то космос — это лишь первый рубеж. Первый значимый. Все, что было раньше — просто детские игры.

— Помимо этого… в общем, я могу назвать с полдюжины рубежей, которые больше подходят на роль «последних», чем космос. Например, время. Даже керригская машина не могла отправить человека в прошлое дальше, чем на двести часов, и хотя все мы знаем, что «настоящих» путешествий во времени не существует, мы все равно очень многого не знаем о феномене расщепления, о расходящихся Вселенных и о том, что происходит в процессе перемещения, и о том, что происходит, если вместо прошлого отправиться в будущее. Дальше есть субатомный мир — иными словами, суперструны. Затем слои — как только их обнаружит научное сообщество. И это не говоря уже о практически нетронутых глубинах человеческого разума и искусственного интеллекта, недоступных глубинах Тихого океана и земного ядра, юпитерианской атмосфере и верхних слоях Солнца. Рано или поздно мы побываем во всех этих местах. И решить все эти загадки будет ГОРАЗДО труднее, чем разобраться с проблемой скорости света.

— Значит, нырнуть внутрь Солнца в этой штуке, я так понимаю, мы не сможем, — говорю я, взбираясь по лестнице и заходя в кабину угловатого космического корабля, смутно напоминающего полусферу размером с грузовик, которая топорщится антеннами, как еж иголками, и бесшумно выпускает водяной пар из отверстия позади. Источником энергии корабля служит холодный ядерный синтез, и никакого очевидного выхлопа, создающего тягу, у него нет; ему он просто не нужен. Название корабля, набитое по трафарету у него на боку, по-видимому звучит как «Эд рулит».