Марьяна спокойно кивнула. Я прекрасно понимал ход ее мыслей: выглядит достаточно мелко, чтобы в крайнем случае просто откупиться от пострадавшего. Мишка потом получит на орехи, но всё это не впервой. В принципе, меня бы такой вариант тоже очень устроил.
— Мишка, — коротко велела Марьяна. — Сдавай добычу.
— Да нет у меня ничего, — заканючил тот.
— Что?
Вроде и голос не повышала, а такая угроза в этом «что?» обозначилась, что я сам чуть карманы не вывернул. Мишка поник. Я мысленно вздохнул. Это ж мечта любого полицейского! Подозреваемый дает показания, а рядом стоит такая Марьяна, и как только он начинает лгать, она сразу: «Что?» Сказка ведь, а не работа.
С кислой физиономией Мишка отогнул подкладку и, пошарив там, достал свернутые в трубочку деньги. Он отдал их Матвееву. Тот развернул. Там оказалось ровно пятьдесят рублей — пять червонцев выпуска 1905 года, но такие затертые и замятые, будто бы их выпустили еще в прошлом веке.
Всё выглядело так, словно интуиция меня не обманула. По крайней мере, выглядело, пока не встал вопрос о часах купца.
— Какие часы? — переспросил Мишка.
В его мутном взгляде промелькнула хитринка. Ёшкин кот, теперь точно будет строить из себя великого загадочника! Впрочем, именно на этот случай у нас и была Марьяна.
— Часы в золоченом корпусе, — строгим тоном, каким обычно говорят «нам всё известно», сказал я. — С изображением собаки.
— Не видел таких, — заявил Мишка.
А на лице прямо написано: «а вот угадай, видел или нет?» Как будто заняться мне больше нечем.
— А сколько они стоили-то? — спросила Марьяна. — Может, просто компенсировать ущерб и закрыть дело?
— Дороговато вам это встанет, — сказал я. — Часы пять тысяч стоят.
— Сколько?! — Мишка аж поперхнулся.
— Пять тысяч, — четко и внятно повторил я. — Так что сам понимаешь, нам они очень нужны.
— Ну правда, первый раз слышу, — жалобным тоном протянул Мишка.
Прозвучало это действительно похоже на правду.
— И на кладбище сегодня не был? — спросил я.
Мишка опасливо глянул на мать, потом на меня.
— Не-а, — заявил он.
Вот тут у меня с ходу возникло ощущение, что он опять врёт. Судя по тому, как нахмурился Матвеев, не у меня одного. Собственно, и в глазах Марьяны я прочел неприкрытое сомнение. Мишка вскочил на ноги, перекрестился и заявил, обращаясь к матери:
— Богом клянусь, мам, никого я сегодня не грабил!
Семён недоверчиво хмыкнул. Я нахмурился. Любому другому я бы в такой ситуации ни за что не поверил, но чтобы Мишка вот так прямо, с клятвой, соврал матери, да он лучше в тюрьму сядет!
— А деньги тогда откуда? — озвучил Матвеев общую мысль.