— Только не начинай снова, — попросил Барсуков, из чего я сделал вывод, что подобные разговоры им не впервой.
А еще — что у Зинаиды Генриховны был свой интерес отобрать у мужа часы. Я громко откашлялся, привлекая их внимание, и сказал:
— Будет лучше, если вы действительно отложите этот разговор до другого раза. Что сделано — то сделано. Давайте лучше сосредоточимся на дне сегодняшнем.
— Да уж, — сразу согласился со мной Барсуков. — Если он действительно стал упырём, как доктор говорил, нам всем будет спокойнее, если вы поймаете его до темноты.
Зинаида Генриховна бросила на него укоряющий взгляд. Приказчик выглянул в окно и спокойно сообщил, что вообще-то уже темнеет.
— Думаю, на этот счет вы можете быть совершенно спокойны, — заверил я его. — Этот оборотень, кем бы он ни был, уже получил, что хотел, и вряд ли вас побеспокоит снова. По крайней мере, пока мы не найдем его и не отберем у него часы.
— А потом он опять придёт, — громко прошептал себе под нос приказчик.
— А, может быть, лучше оставить всё как есть? — предложила Зинаида Генриховна. — Что вы на это скажете, господин полицейский?
Прежде чем я успел хоть что-то на это сказать, Барсуков заявил, что он это точно так не оставит. И другим не даст. Под другими, вероятно, следовало понимать меня.
— Увы, Зинаида Генриховна, — снова вздохнул я. — Но это невозможно. Совершено преступление, и виновные должны быть привлечены к ответу.
— Какое же это преступление, если дедушка забрал своё? — парировала Зинаида Генриховна.
— Пока мы не знаем, действительно ли это был он, — ответил я. — А кроме того, он ведь и кошелек вашего мужа прихватил. Вряд ли там были принадлежащие ему деньги.
Зинаида Генриховна со вздохом кивнула. Приказчик снова что-то тихо проворчал, но когда я взглянул на него, он тотчас изобразил лицом вежливое внимание.
— И, кстати, об этих деньгах, — сказал я. — Кирилл Игнатьевич, а где именно у вас лежал кошелек?
— В кармане, — ответил Барсуков, руками изобразив внутренний карман пиджака.
— А часы? — спросил я.
— Да как обычно, в специальном кармашке на жилете.
— Тогда скажите мне, когда вас нашел городовой, ваши шуба и пиджак были застегнуты на пуговицы?
— Конечно, — Барсуков уверенно кивнул. — Чай, у вас тут не май-месяц.
— То есть, получается, что обобрав вас, оборотень застегнул пуговицы обратно, — сказал я.
— Получается, так, — уже менее уверенно признал Барсуков.
— Может, позаботился, чтобы хозяин не замерз? — предположил приказчик. — Всё-таки не чужой человек.
Зинаида Генриховна согласно кивнула и добавила, что при жизни покойный действительно был человеком добрым и заботливым.