— Вы, господин агент, лучше зайдите к нему пораньше, — с легкой улыбкой попросила Катерина, прибирая рубль.
— Непременно, — пообещал я. — Спасибо, Катерина, вы просто золото.
— Я знаю, — сказала Катерина. — Но редактору вы всё-таки это тоже скажите. Буду ссылаться на вас, когда попрошу прибавку к жалованию.
Она вызвала рассыльного. Мы вдвоем тщательно проинструктировали его и отправили к Барсуковым. Вернулся он минут через двадцать, когда я уже начал нервничать.
Рассыльный доложил, что вручил Барсуковым объявление на утверждение. Брать не хотели, но он настоял. Пока спорили в дверях, все трое обитателей квартиры в коридор вышли и все по очереди с объявлением ознакомились. Рассыльный ушел и, как и было велено, выждал ровно пять минут, после чего вернулся с извинениями. Извинения были приняты, а объявление без всяких видимых повреждений возвращено ему обратно.
— Вот оно, — сказал рассыльный, выложив бумагу на стол Катерины.
Я премировал его двугривенным и подумал, что это дело мне начинает дороговато обходиться. Впрочем, этот двугривенный потом мне Вениамин Степанович вернул. А вот два рубля, потраченных у Мартына, из авансового отчета вычеркнул. Но это было потом, а тогда я со всех ног помчался к Марьяне.
ЛОМБАРД БЫЛ ОТКРЫТ. Точнее, дверь оказалась не заперта. Учитывая обычный контингент посетителей, городовой в мундире фактически соответствовал табличке «закрыто».
— Как Марьяна? — спросил я.
— А ты как думаешь? — отозвался Матвеев. — Но на засаду у нее она дала добро. Какой у нас план?
— Ждём, — сказал я. — Когда придёт — берём.
— Вроде всё просто, — ответил Матвеев. — Но ты прав, лучше не мудрить. Чеснок я пока снял, чтоб не отпугнуть, но колья там, на нижней полке. Марьяна сказала, настоящая осина.
Он указал на прилавок.
— Отставить колья, — распорядился я. — Брать будем живьем. Где Марьяна?
— На кухне.
Он машинально махнул рукой, показывая, куда идти, но я это и сам знал. В кухню вел кривой коридорчик, прикрытый вместо двери портьерой, что, кстати, делало его отличным укрытием для засады.
Марьяна сидела на стуле, безучастно уставившись прямо перед собой. Если бы я верил в упыря, я бы сказал, что тот ночью точно до нее добрался. Высосал все жизненные силы, оставив лишь оболочку человека. Когда я вошел, ее взгляд равнодушно скользнул по мне и снова упёрся в стену.
На мое приветствие Марьяна лишь едва заметно кивнула.
— Мне очень жаль, — сказал я. — Извините, Марьяна…
— Это ведь не ты его туда послал?
— Нет, — сказал я.
— Ну вот и не извиняйся, — сразу же ответила Марьяна. — Матвеев сказал, что план с ловлей на живца еще в силе.