— Вроде того, — я кивнул. — Живца, правда, нет, но преступник об этом не знает.
— Какова моя роль?
— Подождать в безопасном месте, пока мы его возьмем.
— Не пойдет, — сказала Марьяна. — Я участвую.
Я попытался ее отговорить, но, понятное дело, безрезультатно.
— Только инспектор затребовал преступника непременно живым, — сказал я, окончательно сдаваясь.
— А я не спешу, Ефим, — тихо произнесла Марьяна. — Говори, что делать?
— Хорошо, — сказал я. — Надо встретить того, кто придет по объявлению, и убедиться, что он пришел именно за нашим псом. Пёс умный и наверняка видел, кто убил его хозяина. Мишку он точно видел. Скорее всего, убийца всё это знает и вряд ли рассчитывает, что пёс пойдет к нему, так что разыграть хозяина не получится.
— Значит, он попытается забрать его силой, — предположила Марьяна.
— Скорее всего, — я кивнул. — Тут мы его и возьмем. Но, Марьяна, преступник очень опасен. Он уже убил двоих.
— Я поняла, — спокойно сказала она. — Спиной к нему не поворачиваться. Когда он придет?
Я пожал плечами и сказал, что наживка уже заброшена.
— Тогда по местам, — скомандовала Марьяна, поднимаясь на ноги и мгновенно преображаясь из разбитой горем женщины в суровую хозяйку ломбарда.
Из-за стола вышел уже совсем другой человек. Я начал подозревать, что в байке доктора про людей с двумя душами не всё — вымысел. Когда Матвеев увидел это преображение, он только хмыкнул.
Я отправил его в отделение с докладом. Оттуда он вернулся минут через пятнадцать. Я впустил его через черный ход. С собой Матвеев привёл Семёна с его фотоаппаратом на тот крайне маловероятный случай, если преступник окажется оборотнем, и дюжину полицейских в штатском, на куда более вероятный случай, что он окажется шустрым малым. Последних мы быстренько распределили вокруг ломбарда.
— Степаныч идею одобрил, — сообщил мне Матвеев. — Но как-то без огонька. Лучше бы тебе не ошибиться.
— Я не ошибся, — сказал я, глядя в окно. — Идёт!
Семён исчез на кухне, получив указание носа без команды не высовывать. Матвеев встал за портьерой. Я нырнул в угол за шкафом. Здесь оказалось так пыльно, что у меня мгновенно засвербело в носу. Я даже подумал найти себе другое укрытие, но было уже поздно.
Дверь открылась. Под потолком тихо звякнул колокольчик, и в ломбард вошел приказчик купца Барсукова — Степан Васильев.
Пытаясь не чихнуть, я пропустил начало разговора, расслышав только последнюю фразу Марьяны:
— Такой милый пёс, но так тоскует, сил нет на него смотреть.
— Да, — тотчас поддержал ее приказчик. — Он так меня любит, прямо ни на шаг не отходит. Бывает, отлучусь всего на день, так вернусь, а он чуть не плачет.