— Коль, я должна тебе кое в чем признаться, — принялась каяться я, подбирая листок. Но моему кавалеру вроде было не до этого, он продолжал размышлять либо просто следил за дорогой и до меня, а тем более до бардака, творившегося в машине, ему, похоже, не было никакого дела, а потому мне пришлось повторить сказанную фразу дважды, чтобы он, наконец, откликнулся.
— А? Что?… В чем?
— Я тебя ограбила.
— В каком смысле? — Я показала глазами на бардачок. Колькины брови взметнулись вверх. — Зачем ты его открыла? — В его голосе послышался металл. Он был из категории людей, которые очень ревностно относятся к своим вещам. Я очень хорошо его понимала, потому что была такой же.
— Понимаешь, так голодно, а тут еще тетка, и сон оборвался, — как всегда четко, внятно и доступно излагала я свои мысли, — и в бардачке это, ну, мелочь, а руки сами по себе, с повидлом и с капустой… Короче, я сперла у тебя двадцать рублей на пирожок, или, как скажет Катька, заняла до четвертого тысячелетия.
Николай молчал, как потом выяснилось, ожидая, когда я дойду до сути проблемы, но я ведь ее уже изложила, а добавить мне было нечего, потому тоже молчала.
— …И что? — не дождавшись продолжения, спросил он.
— Как что?! Я стыбзила у тебя деньги! — Я наконец-то вернула бумажку на ее законное место и захлопнула крышку.
— А, ну да. Сколько ты сказала? Десять копеек?
— Нет же, как ты слушаешь? Двадцать рублей! На меньшее пирожок не купишь.
— Ах, действительно. Двадцать рублей — это гораздо больше, нежели десять копеек, ты не находишь? — явно издевался Хрякин, вернувшись в свое обычное расположение духа.
— Ладно, в следующий раз свистну у тебя два миллиона. Будешь знать!
— Детка, ты не найдешь два миллиона у меня в машине. А коли найдешь, сообщи — сам порадуюсь. Что же ты не сказала, что голодна? — укорил он меня. — Я бы сводил тебя в ресторан или в кафе. Хочешь?
— Нет, спасибо, я уже сыта.
— Да? — хмыкнул он. — Интересно, сколько же ты весишь, если обедаешь одним пирожком?
Я не стала отвечать: у женщин свои секреты. Потом вспомнила о цели нашего визита и спросила: — Ну что там с Федоткиным?
Николай сразу посерьезнел.
— Знаешь, я решил, не стоит нам соваться боле в это дело.
— Что, так опасно? — заохала я.
— Более, чем казалось вначале. У господина Федоткина неплохие связи в Минфине. И что-то они там мутят сообща. Я-то еще ладно, а ты вообще, ради всего святого, завязывай думать об убийстве.
— Почему это ты — ладно? Что опасно для меня, то в равной степени опасно и для тебя! — бросилась я спорить, испугавшись за нас обоих. На фиг убийцу, на фиг Сашку Крюкова и туда же все это дело. По многочисленным, но идентичным боевикам мне известно, что, когда пахнет жареным, нужно делать ноги.